То, что в городе Моцарта обратились к теме войны, логично, поскольку Зальцбургский фестиваль создавался в 1920 году Максом Рейнхардтом и Рихардом Штраусом как реакция на страшные события Первой мировой, истребившей миллионы людей. Противовесом той кровавой катастрофе австрийцам представлялось возвращение к Моцарту, к его тончайшему гуманизму, объединяющему через музыку и театр людей, независимо от их политических воззрений и национальностей. Сама моцартовская харизма, отрицающая ригоризм, упертость, давление, и сегодня идеально настраивает на цивилизованный тон в решении общечеловеческих проблем. Именно поэтому дань памяти Зальцбургского фестиваля Первой мировой войне - это конкретный месседж современным политикам. К слову, на открытии программы фестиваля прозвучал доклад профессора Кембриджского университета Кристофера Кларка, автора бестселлера "Лунатики: Как Европа начала войну в 1914 году" о причинах Первой мировой войны, главной из которых называется эгоистическая политика больших держав. Поднимали на фестивале вопрос и о взаимоотношении политики и культуры.
Между тем, программные коллизии фестиваля вобрали в себя не только тему войны, но и репертуарные проекты, которые культивировал на протяжении трех лет интендант Александр Перейра, проводящий свой последний сезон в Зальцбурге. Прежде всего, его ноу-хау - концертная неделя в июле, предваряющая фестиваль: "Духовная увертюра" (Ouveryure Spirituelle), проповедующая, своего рода, музыкальный экуменизм и соединяющая в одном поле европейскую и восточную музыкальные традиции. На этот раз в окружении Моцарта, Монтеверди, Гайдна, Генделя звучала исламская музыка - суфийские гимны и египетские нубы в исполнении ансамбля Al-Tariqa Al-Gasoulia под руководством Шейха Салема Альгазули. Одним из крупнейших проектов стал монографический цикл - "Все симфонии Антона Брукнера" в исполнении разных оркестров под руководством Даниэля Баренбойма, Даниэле Гатти, Риккардо Шайи, Бернарда Хайтинка, Кристофа Эшенбаха и др. Представили и мировую премьеру оперы ("Шарлотта Саломон"), написанной по заказу фестиваля, а также продолжение "венской трилогии" "Mozart/Da Ponte" (цикла опер, написанных Моцартом с либреттистом Да Понте) - "Дон Жуан" в постановке Свена-Эрика Бехтольфа, в ранге раритета - опера Шуберта "Fierrabras" в постановке Петера Штайна. В нынешней программе - и юбилейный оммаж к 150-летию основателя Зальцбургского фестиваля Рихарда Штрауса - "Кавалер розы" (режиссер Гарри Купфер), и гостевая продукция Зальцбургского Троицкого фестиваля под руководством Чечилии Бартоли - "Золушка" Россини. Но главное для Перейры - возрождение Зальцбургского "подиума" звезд: Пласидо Доминго и Анна Нетребко в "Трубадуре" Верди, Вальтрауд Майер и Рене Папе в "Тристане и Изольде" Вагнера, Элина Гаранча и Диего Флорес в "Фаворитке" Доницетти и др . А также - развернувшаяся в последние годы экстра-программа для детей, призванная бороться со "старением" зальцбургской аудитории: мастер-классы и семинары для детей, проекты опен-эйр, постановки ("Золушка" Доницетти, "Похищение из Сераля" Моцарта). Однако и при таком раскладе сезон, по мнению критиков, выглядит слишком предсказуемым и, как и в прошлом году, лишенным экспериментальной харизмы.
А суть в том, что Зальцбургский фестиваль после двух бурных модернистских десятилетий вернулся к проверенному временем буржуазному формату, пойдя навстречу вкусам широкой аудитории и спонсоров, желающих видеть на сцене не эксперименты, а исключительно звезд. Надо заметить, что в этом году даже в Байройте случилось немыслимое - на скандальную постановку "Кольца" Франка Касторфа (премьера прошлого сезона) билеты не были выкуплены до конца: случай, не имеющий прецедента. Неудивительно, что о сознательном консерватизме заговорил в Зальцбурге даже Алвис Херманис, переместивший в своем новом спектакле действие оперы Верди "Трубадур" прямо в музей. И в этом его решении содержалась и эстетическая ирония, и попытка найти какой-то новый синтез современности и оперной условности, минуя шокирующие приемы постмодернизма. Увы, попытка эта не удалась. Сошедшие с живописных шедевров некоей галереи, вроде Старой Пинакотеки или Лувра, "ночные гости" (дожи, лютнисты, мадонны под Рафаэля, Веронезе, Боттичелли, Леонардо) - персонажи оперы Верди, они же в дневное время - сотрудники музея: Леонора (Анна Нетребко), ди Луна (Пласидо Доминго), Манрико (Франческо Мели), Азучена (Мари-Николь Лемье) - хотя и вписались в многообещающую и окрашенную мистикой и психоанализом новую драматургию, но сам Херманис так и не предложил в спектакле ничего более содержательного, чем прикрытые идеей "оперы-музея" переодевания и рутинные мизансцены. А историю взаимодействия времен подменил банальным кроссом по сцене гигантских крашеных полотен, иллюстрирующих одну и ту же бесспорную мысль: женщина - мадонна, а не мстительница, красота вечного (eternal) - единственный противовес агрессии в мире.
Впрочем, независимо от режиссерских решений, этот "Трубадур" стал блокбастером нынешнего фестиваля задолго до его начала, поскольку участие в спектакле Анны Нетребко и Пласидо Доминго обеспечило аншлаг в первые же дни работы касс. И хотя выступление Доминго в баритональной партии Графа ди Луны было раскритиковано прессой, и 73-летний певец сошел с дистанции по болезни (вместо Доминго партию ди Луны в последних спектаклях пел польский баритон Артур Русинский), публика не было разочарована. Особенно - выступлением в новом амплуа лирико-драматического сопрано Анны Нетребко. Этот ее зальцбургский дебют в вердиевской Леоноре не только удачно продемонстрировал ее вокальные качества - великолепное легато, глубину и объемность звука, мерцающие, нежные краски на пиано, но и закрепил статус Нетребко как мега-звезды Зальцбурга. А этот имидж, который сама певица поддерживает всеми силами, обрамляя с этой целью свои зальцбургские успехи щедрой светской хроникой. В прессе уже появилось по этому случаю выражение: Нетребко-шоу. Семь лет назад звезда представляла здесь своего первого супруга баритона Эрвина Шротта, с ним оставалась несколько сезонов таблоидной парой фестиваля, а на этот раз звезда приурочила к фестивалю помолвку с новым женихом - 37-летним азербайджанским тенором Юсифом Эйвазовым. Вместе с суженым певица на радость публике прокатилась в белой карете по улицам Зальцбурга, а на премьерном вечере продемонстрировала богатый подарок жениха - платиновое кольцо с рубином стоимостью более 60000 евро. Это тот пиар, который востребован в сегодняшнем респектабельном Зальцбурге.