"Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице на левом фланге; тут же стоял батальон пехоты; офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли в карты. Однажды, наскучив бостоном и бросив карты под стол, мы засиделись у майора С *** очень долго; разговор против обыкновения был занимателен. Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между нами, христианами, многих поклонников; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro или contra!"
И еще одна цитата:
"Иногда человеку бывает страшно. В смысле - глобально. Когда боишься не позора на завтрашнем экзамене по логике и не потери кошелька за неделю до получки. Нет - бывает страшно продолжать жить дальше. Потому что кажется: сейчас вздохнешь - все хорошо, а выдохнешь через секунду - мир переменится, да так нефиолетово, что все, брат, кердык тебе. Остается одно - не дышать, что ли. Однако это чревато опять-таки непременным завершением бренного существования. (Ибо всем известно, что жить без воздуха нельзя). Остается одно - продолжать существовать дальше, делая поправки на некие обстоятельства, которые назвать так и хочется "фобогенными", но, соблюдая "Закон о русском языке" (человек я трусоватый и конфликтовать с государством не собираюсь), остановлюсь на термине "страхопорождающие". Этих самых страхопорождающих моментов в нашей скорбной жизни на самом деле не так много. Если вы, конечно, не домохозяйка, падающая в обморок от пятен известкового налета на унитазе. ...Что реально может нынче потревожить гражданина среднего возраста, рожденного в СССР, честно отбывшего срок в октябрятах, пионерах, комсомольцах, отходившего на демонстрации трудящихся, отсидевшего на профсоюзных собраниях, забывшего все это (и много чего еще) в эпоху всеобщей болтанки и бестолковщины, приобретшего всеми правдами и неправдами нечто, дающее, так ему кажется, сейчас некоторую уверенность в себе самом и в пресловутом завтрашнем дне? Сограждане! Ответственно заявляю: раскачать (разбередить, растревожить...) вышеозначенного чела может немногое. Чтение книг Владимира Сорокина одно из этих немногих обстоятельств".
Это написал некий Е. Леви об антологии, составленной Владимиром Сорокиным из "страшных" русских и советских рассказов, куда вошли очень разные произведения русской и советской классики.
В антологию "Русский жестокий рассказ", составленную Владимиром Сорокиным, вошло 32 произведения русских и советских писателей. Различные по духу, стилю и содержанию, все они исследуют феномен человеческой жестокости: авторы приоткрывают дверь в пространство иррационального, фиксируя момент, когда разум уступает место инстинкту и культурные коды теряют значение.
Однако любопытно, кого наш "самый страшный автор" определил в "самые страшные" писатели: Николай Гоголь, Владимир Одоевский, Михаил Лермонтов, Федор Достоевский, Лев Толстой, Всеволод Гаршин, Антон Чехов, Леонид Андреев, Федор Сологуб, Максим Горький, Иван Бунин, Семен Подъячев, Владимир Набоков, Гайто Газданов, Исаак Бабель, Михаил Зощенко, Даниил Хармс, Андрей Платонов, Варлам Шаламов, Александр Солженицын, Василь Быков, Юрий Мамлеев, Владимир Казаков, Евгений Харитонов, Виктор Ерофеев, Татьяна Толстая, Людмила Петрушевская, Юрий Буйда, Виктор Пелевин, Роман Сенчин, Михаил Елизаров и, конечно, сам Владимир Сорокин.
Подборка произведений, мягко говоря, удивляет. Неужели "Смерть Ивана Ильича" Льва Толстого, "Фаталист" Михаила Лермонтова и "Вечер накануне Ивана Купала" Николая Гоголя можно сопоставить по смыслу и духу? И в чем жестокость рассказа "Трус" Всеволода Гаршина? В том, что главный герой, испугавшийся воинского призыва, ушел таки на войну и погиб в первом же сражении?
Вообще интересно, что именно произведения русских классиков XIX века в этом сборнике выбраны нарочито. Может, проблема в том, что именно тему человеческой жестокости в то время русская литература как-то особо не ставила во главу угла. "Смерть Ивана Ильича" у Толстого вообще выглядит чем-то светлым и мягким в сравнении с его пьесой "Власть тьмы", например, которая стало шоком для общества того времени (на ее представлении в Москве и Петербурге люди падали в обморок). Век двадцатый - дело другое...
Булгаков с его "Морфием", Сологуб с его "Мелким бесом", Арцыбашев с его "Саниным", страшные "Навьи Чары" того же Сологуба. Но, как это ни странно, самое страшное произведение было написано именно в XIX веке, и оно было настолько жутко, что его автор 20 лет прятал его в обшивке своего кресла и вышло оно только после смерти автора. Имя произведения - "Дьявол". Автор - Лев Николаевич Толстой. Но в сборник "Русский жестокий рассказ" оно почему-то не вошло.
Остается ощущение, что Владимир Сорокин не просто подобрал произведения под свое настроение, но и сам определил их смысл. А самое интересное, что большинство из вошедших в сборник писателей куда популярнее самого Сорокина. Но вот теперь он "как бы" в их числе. А назвать это стоило просто: "Русские страшные рассказы". И "жестокость" тут ни при чем.
Жестокости в нашей жизни сегодня гораздо больше, чем в литературе. Впрочем, это и так понятно. Без сборников.