На третий год своего руководства Марко Мюллер, один из опытнейших деятелей фестивального движения, явно теряет самообладание: фестиваль лихорадит. В приютившем его комплексе концертных залов "в мирное время" выступают Евгений Кисин и Антонио Паппано, звучат Мейербер и Рахманинов - фестивалю нужно искать свободные дни, чтобы там угнездиться. Сроки фестиваля все время переносятся еще и в попытках найти свою нишу в очень плотной толпе конкурентов. Кроме того, Римский фест угнездился между более заслуженными кинофорумами в Венеции и Турине, и ему нужно спешно искать свое, ни на что не похожее лицо. В этом году это лицо определяется девизом "Кино популярное, но оригинальное" и упразднением любых профессиональных жюри, кроме зрительского.
На практике это привело к тому, что на 9-м фестивале почти нет профессиональных экспертов, а вокруг концертного комплекса, временно превращенного в кинотеатр, царит атмосфера парка культуры - зычно кричат массовики-затейники, галдит детвора и много попсы. Привыкший иметь дело с аудиторией высоколобых ценителей, адепт утонченного артхауса, Мюллер круто меняет стратегию, создавая теперь "великие спектакли" для зевак, зазывая на фестиваль максимальное число звезд и делая ставку на фигуры, которым в свои венецианские времена и звонить бы не стал. Но он надеется, что если главным ценителем и судьей в этом состязании фильмов выступят зрители, то и работающий на фестивале кинорынок приобретет новый допинг. Потому что только зрители могут определять рыночную стоимость искусства. Они в этом смысле работают точнее любых экспертов, а их "сарафанное радио" результативнее самой дорогой рекламы.
Отсюда стремление расширить фестиваль до пределов всего Рима, захватить кинопоказами окраины, вплоть до университетских кампусов и рабочих клубов: "фильмы снимаются для всех" - справедливо возгласил Марко Мюллер на вступительной пресс-конференции.
Эти чисто утилитарные задачи, судя по всему, полностью вытеснили привычные атрибуты международного - т.е. рассчитанного на интернациональную аудиторию - фестиваля. Все рабочие материалы, все буклеты и проспекты - только на итальянском. В холлах аудиториума почти не звучит иностранная речь. Да это и неважно: идет национальный бизнес-эксперимент. Рим хочет подороже продать себя как самая выдающаяся натурная площадка мира. Вероятно, это и есть новая концепция, которая сейчас занимает Марко Мюллера.
Фестиваль хочет продвигать разное кино, и один из залов Музея искусства XXI века отдан экспериментальным поискам нового киноязыка. То, что эти поиски тоже интересуют значительную часть любознательной публики, директор убедился на примере успеха у зрителей более чем необычной картины Алексея Федорченко "Небесные жены луговых мари", которая пару лет назад уверенно шла на приз зрительских симпатий, пока в последний момент вперед не вырвался другой фильм. В этом году уже подготовленная публика с интересом ждет новой встречи с русским режиссером в фильме "Ангелы революции".
На другом полюсе - Джо Данте, автор "Пираний" и "Гремлинов", режиссер, до сих пор привечаемый разве что третьеразрядными жанровыми фестивалями. Теперь он почетный гость и проводит на римском Кинорынке деловые встречи по поводу своего нового проекта "Запах любви" - вампирского варианта "Ромео и Джульетты" в условиях современного экономического кризиса, - обещает мастер ужастиков. В центре событий любовь молодого вервольфа Пита из народа и юной вампирши Мэгги из древней аристократической семьи. Фильм предполагается снимать на римской натуре и среди римских оборотней, которые и понесут всю ответственность за разразившийся кризис.
Вообще, кинорынок, который здесь называется без затей: "Бизнес-стрит" - играет все более заметную роль, стремясь заместить почивший в бозе миланский кинорынок MIFED и заметно перетягивая фестивальное одеяло на себя. И пока в фестивальных залах Аудиториума шумит детвора и целуются влюбленные, на Виа Венето, где штаб-квартира Кинорынка, совещаются профессионалы-дистрибьюторы, внимательно наблюдая за поведением кинопублики - ее предпочтениями, ее склонностями, ее вердиктами. План Марко Мюллера превратить итальянскую столицу в гигантскую машину по дегустации мирового кинопроцесса обретает зримые черты.