Насколько выгодно сегодня нести деньги на валютные вклады в евро и долларах? Если такого вклада нет, стоит ли его открывать? Что происходит со ставками?
Никита Масленников: Вопрос очень непростой, на него невозможно ответить однозначно. Если вы хотите нормальный процент, значит, нужно открывать срочный вклад - от года и дальше. А на таких временных горизонтах курсовые тренды по доллару и евро достаточно сложно прогнозировать. С одной стороны, есть намерения Федеральной резервной системы США в конце октября свернуть программу количественного смягчения. Это означает, что уже в середине следующего года можно ждать повышения ключевой ставки ФРС, что будет подталкивать доллар вверх. То есть тенденция повышательная. В то же время сами руководители Федерального резерва сделали такое заявление, что для экономики сильный доллар нежелателен. Некоторые члены комитета ФРС по открытым рынкам начали говорить, что, может быть, мы не будем торопиться "схлопывать" эту программу, может, продлим ее еще.
А что насчет евро?
Никита Масленников: Что касается евро, то в принципе тренд должен был бы быть на ослабление, потому что как раз 20 октября ЕЦБ начал реализацию своей двухлетней программы покупки активов, каким окажется эффект наложения действий ФРС и ЕЦБ, пока мало понятно. Но в паре евро-доллар все-таки американцы, скорее всего, будут стараться его чуть опускать, европейцы евро - тоже. Получается такая гонка - кто быстрее. В известном смысле для валютных игроков это большое поле для деятельности, для обычных людей как раз лишний повод задуматься над тем, что в национальной валюте хранить сбережения, если она все-таки немножко окрепнет при этих тенденциях, будет лучше всего.
Что касается банков и валюты. Ситуация предельно жесткая, предельно сложная. Потому что в декабре нужно и банковскому, и корпоративному секторам заплатить внешних долгов примерно на 34 млрд долларов. Под это банки в третьем квартале сократили иностранные активы более чем на 30 млрд долларов, чистый ввоз капитала в долларах США превысил 20 млрд. Но дефицит валюты все равно остался. Поэтому уже в конце октября Центральный банк вводит недельные и месячные валютные РЕПО с общим лимитом в 50 млрд долларов, которые он готов на это потратить. Плюс несколько миллиардов долларов сейчас "вкороткую" будет выдавать минфин на депозитных аукционах. Это должно позволить покрыть валютную нехватку, однако могут возникнуть и разрывы, снижение рейтингов может "включить" ковенанты, то есть требования досрочного погашения.
Может ли стать поддержкой в плане валютного капитала цена на нефть, если она "отыграется" к декабрю и, соответственно, экспортная выручка у российских предприятий вырастет?
Никита Масленников: В этом смысле да. Это фактор существенный. Он позволит укрепить счет текущих операций из-за роста внешнеторгового сальдо. Естественно, при допущении, что у нас будет снижаться отток капитала. Грубо говоря, все что могло, уже утекло. Поэтому, собственно, в ближайшие два месяца утекать особо нечему. Если, конечно, наши граждане не ринутся в обменники покупать доллары, потому что покупка доллара - это отток капитала по статистике платежного баланса. Ничего тут не поделаешь. Так во всем мире устроено. Поэтому, конечно же, цена на нефть может запустить цепочку позитивных процессов, и в итоге у нас может действительно по этой линии произойти некое укрепление рубля.
Для справки. Падение цены на нефть на один доллар стоит бюджетным доходам 2,1 млрд долларов. Соответственно, повышение на один доллар дает такой же рост. Сейчас общий эффект близок к нулевому. Потому что мы теряем за счет падения цены на нефть, но выигрываем за счет девальвации рубля. Очевидно, за счет того, что эти два противоположных эффекта "схлопываются", бюджетного дефицита в этом году не будет. Казна окажется в профиците.
Какие еще серьезные риски связаны с закрытием западных рынков капитала?
Никита Масленников: У нас сейчас очень серьезный перестраховочный риск. Многие говорят, что санкции не слишком цепляют "оборонку". Может быть, и не слишком. Можно считать упущенную выгоду, незаключение новых контрактов, но есть продукция двойного назначения. Та же самая Объединенная судостроительная компания строит ледоколы. Страховая стоимость обычного, гражданского ледокола составляет 37 млрд рублей, так как это объект повышенной опасности. А вот возможность российских страховых компаний закрыть эту потребность составляет 2 млрд рублей. Возникает дефицит - 35 млрд рублей страховой стоимости. Значит, нужна перестраховочная емкость, а где ее взять? Ее нет просто-напросто, потому что рынок западный закрылся. Восточный использовать нельзя, потому что по рейтингам, которые утверждены и ЦБ, и министерством финансов, страховые компании Китая и Индии оказываются отсеченными от перестраховочных операций с российскими активами.
Емкость мирового страхового рынка - это примерно 5 трлн долларов, а емкость рынка перестрахования - примерно 300 млрд долларов. 300 млрд и 5 трлн относятся примерно как 1 к 18. Три месяца назад объемы страхового рынка РФ в долларовом выражении оценивались в 27 млрд. Разделите на 18, значит, минимальный объем перестраховочной емкости для российского рынка 1,5 млрд долларов. А его просто физически нет. Между тем высокоскоростные магистрали, любую насыпь тоже надо страховать. Это нешуточная проблема.