Алексей Козлов, джазмен
- Могу сказать, что Пахмутова и ее коллеги очень помогли нашему джазу в 60-е. В Москве пошли джазовые фестивали, они были самодеятельными, проходили в кафе, поддерживались комсомолом и для обеспечения хоть какой-то легальности возглавлялись членами Союза композиторов - Мурадели, Пахмутовой, Саульским.
Все было мирно, как вдруг пошли статьи и коллективные письма на старую тему - о низкопоклонстве, космополитизме и т.п. И как гром среди ясного неба: Мурадели подписывает одно из писем! Наверняка шла атака и на Саульского, и на Пахмутову, но их подписей мы нигде не увидели, более того, насколько я знаю, Пахмутова на каких-то совещаниях выступала в защиту джаза. А мы "за это" в концерты включали ее песни - помню, как саксофонист Леша Зубов великолепно аранжировал "Нежность", что, впрочем, было не сложно: в этой песне совершенно джазовые гармонии, на ее аккордах очень легко импровизировать.
Илья Островский, директор рок-группы "Приключения Электроников"
- Что это вы за прыг-скок тут сделали? - помню, именно такой вопрос задала Александра Николаевна, когда услышала нашу версию "Беловежской Пущи, с которой я пришел к ней домой согласовать авторские права. Мы аранжировали "Пущу" в стиле ска, с дудками и барабанами, и звучало это, конечно, легкомысленнее, чем ее версия. Впрочем, на патетике она не настаивала и отнеслась к нашему исполнительскому праву без гонора и с пониманием. Думаю, она нетвердо знала тогда, что такое панк, и договор с нами подписала безо всяких вопросов и даже, как мне показалось, с радостью. Кстати - оказавшись единственной из композиторов, к которым мы ходили с тем же вопросом, кто отказался брать деньги за свою мелодию.
А уж каким чаем она нас потом напоила! Да с какими пирогами!
Никон Жила, регент мужского хора Сретенского монастыря
- Помню, вскоре после того как я пришел в хор, отец Тихон Шевкунов, наместник Сретенского, заговорил со мной о том, что хорошо бы нам сделать программу из лучших советских песен, и сразу предложил "Песню о тревожной юности". Я сначала удивился, все-таки хор монастыря - и вдруг комсомол! Но потом прислушался к мелодии и ощутил, что она, такая простая, ясная, меняет смысл текста! Без музыки, просто читая слова про то, что не стоит "стареть сердцем", этого было не почувствовать. Помню, когда мы в Зале церковных соборов впервые ее спели, Александра Николаевна сказала мне, что не знала, что ее марши можно петь а капелла, без инструментов.
Сегодня мы поем и "Поклонимся великим тем годам", и "Времена", готовим большую программу, куда войдут "Мать и сын", "Белоруссия", "Зачарованная даль" и другие песни, величественные и вместе с тем нежные. А я в последнее время думаю о том, что Александра Николаевна вполне могла бы создавать и литургические партитуры! Написала же она для детской Архиерейской певческой капеллы "Храм на крови" - более одухотворенной музыки я давно не слышал.
Николай Носков, певец, победитель шоу "Достояние республики" с песней "Мелодия"
- Когда я в молодости пел в ВИА "Надежда", песен Пахмутовой мне не поручали, голос был очень уж "некомсомольский". А тут год назад позвонили с Первого и предложили поучаствовать, спеть "Мелодию", ту самую, магомаевскую.
Я начал думать и увидел в этой вещи то, что, как мне показалось, не заметили другие певцы, просто певшие о человеческой любви, называя женщину своей мелодией, чуть не плача от избытка чувств. Мне-то показалось, что тут надо не плакать, а взывать, что это молитва, соул, это о любви не людей, но героев, богов - там даже и поется об Орфее! И я попробовал именно так мелодию "выпеть" - не просто как набор нот, а как обращение бога к богине, так сложно и до дрожи высоко мне это показалось.
Спел, а когда шел со сцены, Пахмутова подошла ко мне и так, наклонив голову, загадочно сказала: "Николай, вы, наверное, до конца не осознаете, что вы сейчас сделали". Богиня! Она поняла!
Валерий Халилов, начальник Военно-оркестровой службы ВС РФ, дирижер оркестра Минобороны
- Пахмутова себя песенником не считает и правильно делает. Я дирижировал многими ее симфоническими вещами - Концертом для трубы с оркестром, прелюдией Памяти подольских курсантов, "Русской сюитой" - и скажу, что, не будь она песенником, то могла бы быть серьезным симфонистом.
Ее партитуры прозрачны: смотришь на нотный стан - и видишь, как какая-то ниточка, соло, например, флейты, контрапунктом проходит по вещи, дополняя мелодию и не мешая ей. Пахмутова не страдает вечной болезнью композиторов - перегружать мелодическую фактуру аккомпанементом, у нее все к месту, все звуки на вес золота, ни убавить, ни добавить.
Ее музыка прошла через всю мою жизнь, это как мамина колыбельная, и, думаю, многим трудно представить себя без песен Пахмутовой. Наш оркестр не раз играл ее вещи, помню, скажем, длинные вечера в Большом зале консерватории, пролетавшие за пять минут, на одном дыхании. Когда Александра Николаевна вышла к роялю - публика встала, хотя Пахмутова не сыграла ей еще ни одной ноты.
Александр Ф. Скляр, рок-музыкант
Я часто пою на концертах "Старый клен" Пахмутовой - и потому, что она входит в десятку моих любимых песен, и потому, что считаю ее великим песенным достижением советской эпохи. Такой суперталантливой простоты практически невозможно добиться, так специально не сочинишь, это можно только откуда-то сверху получить. И, конечно, она уже давно не авторская вещь, хотя ее автора мы знаем - она давно и навсегда ушла в народ. И это самая благодарная судьба, что может быть у песни.