Честно признаюсь, больше всего удивляет количество пассажиров, едущих в город, который ежедневно подвергается обстрелам. Еще полгода назад автобусы на Украину ходили практически пустыми. Какое-то время сообщение вообще было прервано. Сейчас же перед отправлением оставалось только два свободных места. Да и те в последнюю минуту заняли опоздавшие пассажиры.
- Домой возвращаются люди, - вздыхает моя соседка - пожилая женщина из Донецка, навещавшая детей. - Всю жизнь ведь не будешь в беженцах ходить. Говорят, еще один автобус из Ростова в Донецк должны пустить.
- А что, Донецк уже не бомбят?
- Еще как бомбят! Я живу возле вокзала, так у меня взрывами постоянно то форточку, то дверь открывает. И в подвале приходится прятаться. И смотреть, как у соседей снаряды в домах взрываются. Да ведь это еще ничего. У моих родственников дом ближе к аэропорту стоит. Они вообще в подвале целыми месяцами жили. Только выскакивали в перерывах между обстрелами заготовки крутить. Есть-то что-то надо.
Женщина рассказывает о знакомой девочке, которая торгует на разгромленном рынке среди сгоревших павильонов, потому что даже там не так страшно, как дома, где постоянно гремят взрывы. О подруге, которая дважды уцелела чудом: когда снаряд попал в ее кабинет, она вышла на минутку с работы, а потом опоздала на маршрутку, сгоревшую вместе с пассажирами.
Последняя остановка перед границей - на автозаправке. Водитель наполняет полные баки, потом - канистры: по ту сторону границы с горючкой плохо. Вскоре автобус въезжает на российскую таможню.
- Как хорошо здесь. Тихо, спокойно, не бомбят, - радуется бабушка с внуком и таким количеством сумок, что, наверное, можно загрузить целую "Газель". - Вот бы и у нас так же было!
Раненый ополченец тихонько переговаривается с сопровождающей его женщиной. Строит планы на ближайшее время:
- Купим буржуйку к холодам, пока нет отопления. Выведем трубу в окно. Не замерзнем. Я знаю, где достать хорошую чугунную печку.
У ополченца досматривают сумку. В сумке - вещи и скрученные в трубочку рентгеновские снимки. Женщина за стойкой паспортного контроля удивляется, увидев среди украинских паспортов мой российский.
- Зачем едете в Донецк?
- По работе. Я журналист.
- Не страшно? Пожимаю плечами. Скажу, что не страшно - совру, а говорить, что страшно, не хочется.
- Счастливого пути. Возвращайтесь, - желают мне.
Теперь - украинская таможня. То есть уже не совсем украинская. Ополченская. Над пограничным пунктом развевается флаг ДНР. Видны следы боев. В навесе над досмотровой площадкой - дыра. Прямое попадание снаряда или мины. Все вокруг посечено осколками. И сам навес, и стены - сплошное решето.
Водитель с документами уходит на проверку. Пассажиры остаются в автобусе. Заглянувший в салон ополченец лишь скользит взглядом по лицам и выборочно проверяет документы. Похоже, что здесь больше полагаются на дотошность российских таможенников и пограничников. Возвращается расстроенный водитель. Ему объяснили, что пора переоформлять документы предприятия с украинских на ДНРовские. Пригрозили, что в следующий раз через границу могут и не пропустить.
Автобус покидает территорию КПП, едет мимо блоков заграждения. Огромные бетонные ежи могут остановить даже танк, но сейчас они убраны с дороги.
Едем мимо Амвросиевки. На стене бросается в глаза крупная надпись: "Украина - едина!" Надпись зачеркнута. Рядом - еще более крупными буквами выведено "Слава ДНР!". Похоже, что боевые действия тут перешли в сферу граффити. А ведь раньше, когда под Амвросиевкой располагались силовики, из города похищали людей, а улицы обстреливали из "Градов". На трассе располагался украинский блокпост, усиленный врытым в землю танком. Когда полгода назад я ехал в Россию по этой дороге с беженцами, блокпост выглядел весьма внушительно. Сейчас его нет.
Вообще на трассе до Донецка почти не осталось блокпостов. Зато часто встречаются разобранные бетонные блоки, порванные мешки с песком и землей да остатки окопов. Но все это уже никак не препятствовало движению.
За окном автобуса Иловайск. Выбитые стекла, почерневшие от пожаров окна, разбитые крыши, стены, заборы... Автобус набирает скорость, он как будто старается поскорее проехать мимо.
Харцызск... Здесь больше всего запомнилась обложенная мешками с землей бензоколонка. Война научила баррикадировать не только укрепления.
Крупный действующий блокпост встречается только на въезде в Макеевку и Донецк. Автобус останавливают. В салон входит проверяющий с суровым неулыбчивым лицом и нашивкой "Подразделение Беса" на камуфляже. Нашивка говорит о многом. Командир горловских ополченцев Игорь Безлер с позывным "Бес" шутить не любит. Как и его подчиненные.
- Ваши документы. Куда едете? Откуда? Где живете? Где работаете? - представитель подразделения Беса расспрашивает каждого пассажира. Здесь проверка более тщательная, чем у ополченцев на границе. И подобные строгости вполне оправданны: украинские силовики пытаются заслать в Донецк диверсантов.
Проезжаем Макеевку, въезжаем в Донецк. Заклеенные крест-накрест окна в домах напоминают старые фильмы о войне. Но здесь не кино. Здесь люди живут так уже не первый месяц. И сколько им еще так жить, пока не знает никто.