24.11.2014 00:08
Культура

Суламбек Мамилов: Кино воспитает патриотов, если автор настроен на истину

Суламбек Мамилов о том, как рождается патриотизм
Текст:  Алена Ларина
Российская газета - Столичный выпуск: №267 (6539)
Кино способно сделать нас патриотичными, если взгляд художника настроен на истину, считает режиссер Суламбек Мамилов, снявший знаменитый фильм по повести Анатолия Приставкина "Ночевал тучка золотая".
Читать на сайте RG.RU

Суламбек Ахметович, как вы смотрите сейчас на фильм "Ночевала тучка золотая"?

Суламбек Мамилов: Как на хороший, патриотичный фильм. Как рождается патриотизм? Замечательный французский критик Жорж Садуль считал, что французы в войну быстро сдались немцам, потому что в предвоенное время во Франции показывали непатриотичные фильмы, и выросло поколение, равнодушное к своей стране. Из истории советского кино известно, как во время Великой Отечественной войны тысячи молодых людей, вдохновленные фильмом с Николаем Крючковым в главной роли, сыгравшим танкиста, подражали ему. Можно снять фильм и вызвать войну, а можно, наоборот, позитивный, созидательный настрой у миллионов людей. Поэтому телевидение, кинематограф должны быть ответственными. Ведь молодежь, у которой нет жизненного опыта, легко зомбировать. Это сейчас происходит на Украине, зомбированные молодые люди уничтожают собственный народ.

На лейбле "Мариинский" записали "Зигфрида" и "Гибель богов"

Сегодня вы бы сняли свой фильм по-другому?

Суламбек Мамилов: Не хотел бы, чтобы это прозвучало пафосно, но в картине мы предугадали что-то из последующих печальных событий. Но сегодня "Тучка" получилась бы все-таки другой. Мы ведь, кстати, с Анатолием Приставкиным пытались снять ее продолжение в 1990-е годы. Закончилась первая чеченская война. Мы поехали в Серноводск, там есть теплые источники, во время Великой Отечественной войны в них купались беспризорники. В этом месте снималась и первая "Тучка". Но во второй приезд в Серноводск вместо красивой здравницы нас встретили груды обломков. Мы с Анатолием Игнатьевичем стояли на полуразрушенной террасе, а там, где несколько лет назад купались наши артисты, плескались чеченские дети-беженцы, ставшие сиротами и беспризорниками уже во время новой войны. В Чечне мы тогда сняли много материала, но продолжение "Тучки" так и не получилось. Отказаться от фильма "помог" Лев Толстой. В его дневниках я вычитал потрясающую фразу - о грандиозных исторических событиях нельзя писать сразу, по горячим следам, нужно отойти от них лет на пятьдесят. И понял, что нам нельзя торопиться с фильмом о чеченской войне, для осмысления случившегося необходимо время. Прошли годы, и мы видим, какую республику отстроили. Произошло чудо. Все возродилось стремительно.

Не так давно вы написали новую киноповесть о том, как подлежащие депортации солдаты и офицеры-кавказцы меняли фамилию, чтобы остаться на фронте...

Суламбек Мамилов: Я нашел десять таких воинов, история которых вдохновила меня с Сергеем Тарасовым на создание киноповести "Мят-Лоам ,священная гора", она есть в Интернете. Главный герой Кист Эрзиев 22 февраля 1944 года возвращается домой, а 23-го начинается депортация кавказских народов. Он настоящий герой, прошел Брест, воевал на Курской дуге. По пути с фронта Кист встречает в горах двух подростков, которых чуть было не отправили в ссылку, и приводит их к русской женщине, просит сберечь детей. Русский солдат Петров не выдает ингушских подростков. Хозяйка отдает Кисту документы погибшего на войне мужа. Ингуш становится Владимиром Сергеевичем Евсеевым и возвращается на фронт. Когда тяжелораненый Кист лежит в госпитале, маршал Конев (мой любимый полководец) вручает ему Звезду Героя. И, наклоняясь к раненому, тихо произносит: "Носи с честью, Кист Эрзиев".

НТВ покажет фильм "На дне" с Михаилом Ефремовым и Евгенией Добровольской

Как вы смотрите на трагедию депортации?

Суламбек Мамилов: Я родился и вырос в Казахстане, куда были депортированы мои родители. Когда я ездил с фильмом "Ночевала тучка золотая" по стране, зрительный зал делился на два "лагеря". В местах, где жило много репрессированных, картину встречали овациями. В других городах иногда воспринимали в штыки. После моих рассказов о судьбах депортированных сторонников у фильма становилось больше. На встречах со зрителями я говорил и о гипнотическом влиянии Сталина, я ощутил его на себе. Когда вождь умер, мы были в ссылке, я в тот день вступил в комсомол. С черной повязкой стоял возле портрета "отца народов" и плакал. А вернувшись домой со школы, увидел, как мама играет на ингушской гармошке, которую не брала в руки со дня начала ссылки. Закричал: "Вы что, не знаете, Сталин умер!" Мама меня обняла, сорвала черную повязку и сказала: "Сынок, теперь мы домой поедем, на родину". Мне кажется, оценка тех событий должна быть однозначной - осуждающей их.

Наше кино