В предуведомлении к диску со своим опальным фильмом "Интервенция" он рассказал о том, с каким изумлением обнаружил в одной из более поздних картин Феллини один из самых эксцентричных кадров своей "Интервенции". Наверное, показалось: "Интервенцию" тогда мало кто видел даже в России, и наверняка никогда не видел Феллини, но художественные идеи носятся в воздухе...
У Полоки было много оснований предъявить своей судьбе счет.
Его "Республика ШКИД" - фильм о молодежи и для молодежи - прогремела как взрыв. Не только потому, что был непривычен киноязык - он сражал свободой мышления: ассоциаций, метафор. Молодые ритмы фильма несли в себе дух независимости. В основе - повесть из 20-х годов о жизни Школы-коммуны имени Достоевского для трудновоспитуемых подростков, иными словами - для отловленных на улице беспризорников. Главным героем картины стал школьный директор по прозвищу Викниксор, находившийся со своими воспитанниками в постоянном поединке, - в отличие от повести, картина стала своего рода "Педагогической поэмой" в кино. В этой роли впервые на экране прославился Сергей Юрский, а сам фильм вошел в число лидеров проката.
Еще более взрывной могла стать вторая режиссерская работа Полоки, но она вызвала неописуемый гнев кинематографического начальства и была сослана на полку. Это была "Интервенция" - вольная, почти хулиганская интерпретация пьесы Льва Славина о событиях 1919 года в Одессе. Окрыленный успехом "Республики ШКИД", Полока предложил в возродить стиль театров первых постреволюционных лет - "Синей блузы", уличных балаганов, выступлений скоморохов, режиссерских экспериментов Мейерхольда. В картине снялись Ефим Копелян, Юрий Толубеев, Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин, Ольга Аросева, Сергей Юрский. Зрелище вышло яркое, шумное, в нем фонтанировала режиссерская фантазия - и эта "несерьезность" шокировала партийных руководителей "Ленфильма": фильм затевался к 50-летию революции и шел по рангу "юбилейных". "Интервенцию" вызволила только перестройка: картина вышла на экраны через двадцать лет после того, как была снята, - тихо и незаметно.
Полока после нее оказался в опале. Только через три года он смог снять следующий фильм "Один из нас". Но, очевидно, трагический случай с "Интервенцией" оказался серьезным ударом: теперь режиссер был осмотрительней, и фильмы становились все менее задиристыми и все более традиционными: ни семейная драма "Одиножды один", ни социальная "Мелодия на два голоса" ничем не напоминали о былом отчаянном экспериментаторе. И только в шпионской комедии "А был ли Каротин?" он сумел вернуть своему почерку раскованность и почти прежнюю свободу. А вышедшее уже в конце 90-х "Возвращение "Броненосца" стало настоящим признанием в любви кинематографу, "его кумирам и неудачникам" - к последним Полока явно и не без оснований причислял себя.
Его судьба - возможно, одна из самых драматичных судеб больших талантов, подсеченных на взлете вечной хмурой бдительностью коллег из студийных худсоветов. Полока понимал, что уже никогда не сможет быть так свободен, как в юности, и никогда более его слава не взлетала так высоко, как в счастливые годы "Республики ШКИД". Но со временем Геннадий Полока естественно вошел в число наших классиков и стал занимать руководящие посты в Союзе кинематографистов. В нем никогда не угасал огонь прирожденного общественника, зажженный еще в дни его бурной юности. Время от времени он звонил, и я с радостью узнавал его глуховатый размеренный голос. Он подробно рассказывал о заботах Союза, (Полока руководил международной комиссией СК), о съемках своей новой картины "Око за око". Когда фильм был наконец закончен, он любезно прислал диск - увидеть картину на экранах ни тогда, ни потом было невозможно. Но эта работа была для него реваншем за одно из первых в жизни обидных поражений, когда уже запущенную картину по той же повести Лавренева "Седьмой спутник" увели у молодого режиссера буквально из-под носа. Вот что он рассказал мне в одном из последних интервью.
Полока: Дорога к фильму была долгой и драматичной, как, впрочем, вся моя жизнь. Я ведь вырос и сформировался в театре, - в строгом, академическом, имел дело с хорошей литературой. И когда меня затянуло в кино, хотел начать с экранизации и занялся поисками подходящей большой литературы. Еще в восьмом классе я одолел "Войну и мир" Толстого - книга меня потрясла. Потом было "Воскресение" в МХАТе, "Идиот" в БДТ. Так во мне формировалось толстовское мировоззрение, а толстовство в СССР считалось идеологией вредной. Мне нравились идеи христианского милосердия, а с другой стороны, нравился лубочный народный юмор. И потом меня все время упрекали в том, что не соблюдаю жанровую чистоту. И снимая трагическую картину, я себя одергиваю, чтобы не переборщить с юмором, хотя в жизни трагическое и комическое ходят рядом! И юмор в моих картинах возникает даже там, где я этого не хочу...
Так вот, о повести Лавренева. Я с этим автором столкнулся еще в институте, когда играл петлюровца Кабаху в фильме-спектакле по его "Разлому". Потом мне удалось встретиться с ним лично, и о революции он рассказывал совсем не так, как в школьных учебниках - с пониманием относился к обеим сторонам. У моего деда были два брата-офицера: один воевал в красной армии, другой - в белой, а любил я их одинаково. Их история и определила мой выбор.
Вы почти всегда пишете сценарии сами - у вас литературное прошлое?
Полока: А меня на это благословил Юрий Трифонов. Мы с ним работали над сценарием "Чайки над барханами" для моего дебюта. В разгар съемок фильм закрыли по идеологическим соображениям, но я поверил в свои литературные способности и даже стал "литературным негром" - писал сценарии с известными литераторами, а иной раз писал за них. На "Республику ШКИД" меня тоже сначала привлекли как литературного доработчика.
Но идея с "Седьмым спутником" возникла значительно раньше - что мешало вам ее реализовать уже тогда?
Полока: На "Ленфильме" ее не утвердили: мол, тема "красного террора" не пройдет. Тогда я поехал в Москву и прорвался на прием к самому жесткому, но и самому образованному начальнику в кино - Владимиру Баскакову. И практически проиграл ему весь будущий фильм. Как ни странно, мрачный Баскаков дал указание включить картину Полоки "Седьмой спутник" в план студии "Ленфильм". Но главные неприятности были впереди. Потому что когда я уехал собирать материалы в московских архивах, мне вдруг сообщили, что "Седьмой спутник" уже запущен, и что его снимают Григорий Аронов и дебютант Алексей Герман - сын писателя Юрия Германа, одного из самых всесильных членов худсовета "Ленфильма". Когда их фильм был готов, особого резонанса он не вызвал. Мне кажется, режиссеры, соблазненные острым материалом а, возможно, боясь, что я подниму скандал, торопились и не докопались до смысла повести.
Почему вы решили вернуться к этой истории спустя столько лет?
Полока: У меня ощущение, что в обществе зреют раздражение и злоба. Люди сбиты с толку! И в советское, и в нынешнее время политики корыстно использовали историю. Красные и белые трактуются тенденциозно, в зависимости от тактической необходимости. Характерен в этом смысле фильм "Адмирал", где реабилитируется Колчак, фигура неоднозначная. Да, он героически осваивал север, но во время гражданской войны безжалостно сверг демократическую омскую директорию, в которой не было ни одного большевика! Расстрелял, заколол штыками, утопил в Иртыше и провозгласил себя верховным правителем. Конечно, жестокость была с обеих сторон! Но все здесь неоднозначно: некоторые царские генералы перешли на сторону красных, даже вошли в солдатские комитеты.
Действие картины начинается в момент, когда в губернский город на стыке России и Белоруссии приходит весть о покушении на Ленина. И начинается красный террор…
Полока: Массовый захват заложников - это ответный шаг большевиков. Среди заложников - герой фильма генерал Адамов. Постепенно между заложниками и охраняющими их солдатами возникают простые человеческие связи. Они начинают понимать друг друга, находя радость от общения, от постижения чужой правды. Я подростком пережил войну, видел смерть, работал на лесоповале, и когда сегодня мои коллеги по кино упражняются в провоцировании жестоких инстинктов и, как следствие, социальных конфликтов, мне захотелось еще раз сказать о необходимости понимать и прощать друг друга.
Но вот парадокс времени: чем чаще мы повторяем эту истину, тем больше возникает в обществе злобы.
Полока: И тем больше мне хочется говорить об этом.
Толстовский принцип?
Полока: Да, на этом строится "Война и мир". У меня в картине нет отрицательных героев. Есть персонажи, которые в это страшное время ведут себя достойно, а другие - не очень. Но и те, и другие имеют право на сочувствие. И когда вздорного царского сановника волокут на расстрел, мне его жалко. Хочется, чтобы, посмотрев картину, люди уходили умиротворенными. Во всех моих фильмах так или иначе есть стремление к яркой форме. На этот раз я хотел аскетизма, избегал трюков, кинематографического эпатажа. Хотя со мной сотрудничали такие мастера формы, как художник Борис Бланк и композитор Эдуард Артемьев.
Но там есть более чем выразительные кадры. Например, тот, где по городу барражирует грузовик, полный солдат и ощетиненный штыками, как еж?
Полока: Я люблю символику, это моя природа. Возьмите сцену базара: в центре торговой площади церковь, вокруг непрерывно кружат торгующие и покупающие - я намеренно снял эту сцену сверху, чтобы обострить сходство с карнавальной каруселью. И все-таки главный смысл я старался передать через артистов. Около 80 персонажей, у каждого свой характер. Хотелось создать монументальный групповой портрет. "Око за око" - фильм совместного российско-белорусского производства, треть ролей играли российские актеры, остальные - белорусские. В Белоруссии много талантливых, но малоизвестных в России артистов. Я, конечно, не говорю о Владимире Гостюхине, который, по-моему, сыграл в фильме свою лучшую роль, и популярность которого шагнула далеко за пределы Белоруссии. Но даже небольшие роли играли такие выдающиеся мастера белорусского театра, как Геннадий Гарбук, Ростислав Янковский, Владимир Мищанчук и др. Достойно представлены в картине и российские актеры.
В роли генерала Адамова очень хорош Михаил Пахоменко. Откуда он?
Полока: Из Калужского театра драмы. Поиски артиста на эту роль шли мучительно. Я хотел найти актера, способного сыграть этакого старого князя Мышкина в генеральской шинели - чистого, наивного…
История России трагична, и коллизия, изображенная в пьесе Тренева "Любовь Яровая", постоянно повторяется в жизни: люди одной крови оказываются по разные стороны баррикад. Ваш фильм - тоже об этом. Какие у него перспективы? Когда мы его увидим на экранах?
Полока: Картина закончена. Есть заинтересованность зарубежных прокатчиков. Но на пути к тиражу еще много трудностей. Картина рассчитана на думающего зрителя, а он давно в кино не ходит. Трагедия нашего затяжного кризиса в том, что мы потеряли зрителя, который смотрел картины Панфилова, Авербаха, Райзмана. Прокатчики отучили зрителей от такого кино.
Режиссер Вернер Герцог говорил, что кризис в кино начался с кризиса в кинокритике. В искусстве ситуацию формирует не безликая масса, а конкретные люди.
Полока: Есть две мои картины, которые нельзя купить в магазине, зато можно на рынке: "Один из нас" и "Возвращение "Броненосца". Их регулярно тиражируют пираты. Так что реальный спрос наши прокатчики не учитывают или учитывать не хотят.
Промелькнули сообщения, что у вас есть проект с канадцами - это так?
Полока: Это давняя история. На фестивале в Монреале шла моя картина "Возвращение "Броненосца", и мне предложили снять фильм о канадском авантюристе, последователе наивных средневековых социалистов-утопистов. Он участвовал в Первой мировой, попал в Архангельск, потом стал председателем процветающей канадской сельскохозяйственной общины в России. Но не поладил с советской властью. Воевал в Китае с японцами. Пристанища так и не нашел, превратился в старого бродячего музыканта. В каком состоянии этот проект? Полока: Есть интересный сценарий, был солидный инвестор с канадской стороны. Но когда они приехали в Россию предлагать сотрудничество, это не встретило понимания в нашем министерстве, и протокол о намерениях не был подписан. Но я надеюсь вернуться к этой идее. Этот ранний наивный социализм сегодня, в условиях социальных потрясений, снова востребован...