"Кто бы я был, если бы не видел Леонардо? ...если бы не знал немецких романтиков? ...если бы не пережил чувство внутреннего отторжения, впервые увидев Пикассо? Если бы не посмотрел фильмы Пазолини и Бергмана?", - так Александр Сокуров настаивал на ценности культуры и ее неподцензурного и неподвластного привнесенным интересам положения.
Опыт российского XX века сделал культуру, по словам Александра Сокурова, "частью системной работы". "Большие" крупные авторы устояли и в этой ситуации, но необычной ценой. Им пришлось уйти от "своих тем" и сделать главными темами своей творческой биографии темы важные для своей страны. Крупные кинорежиссеры снимали главные фильмы - о своей стране.
Такой опыт сделал внедрение идеологии в искусство в нашей стране и естественную претензию искусства на независимость от нее проблемой номер один.
При этом Сокуров отметил, что работая в Европе, которую мы привыкли воспринимать как поле "культурного совершенства", он также видит там "систему регуляции и зависимости" искусства от идеологии. Его европейские коллеги сейчас как раз ломают голову, как им показать в условиях традиционной практики новую киноработу Сокурова о франкофонии в европейском пространстве. Так что зависимость от идеологии и стремление политиков нагрузить искусство идеологией сегодня общая проблема для России и для Европы.
Судьбу российского искусства в 20 веке спасли большие имена - Чухрай, Бондарчук, Кира Муратова ("Самая крупная фигура в современном мировом кинематографе", - отозвался он о последней)... И хорошо и правильно организованная индустрия, например, того же кино. Потеря этой "правильной" организации не позволило современной российской культуре пережить расцвет в посттоталитарном времени. Аудиовизуальные искусства сегодня, по его мнению, заряжены "динамикой разрушения", а телевидение просто стало "опасным институтом". Обрушенные культурные "школы", варваризирующееся и сжимающееся образование стали нашим "слабым звеном".
Сокуров считает Россию страной со "сложным характером", который задается, прежде всего, большим количеством непросвещенных людей. По его мнению, их немало и на Западе, но они не проявляют там такой активности.
Как преимущество он отметил доминирование у российских кинохудожников сложных художественных мотиваций над социальными.
Псковский журналист Лев Шлосберг рассказал о том, как трудно сохраняются в российской провинции памяники истории и культуры, оказавшись между бизнесом и политикой, как между молотом и наковальней. Спасение легендарного Изборска от дикой по стандартам и срокам реставрации - один из результатов гражданской активности Льва Шлосберга, поддержанной российским Советом музеев. Он также рассказал о рисках для культурного наследия, возвращенного в собственность Церкви. "Батюшке лет 25 приходится долго и терпеливо объяснять, что кажущиеся ему великолепными планы, вроде установки стеклопакетов, нового иконостаса и хорошей автостоянки на прихрамовой территории, не совсем подходящее дело для храма 16 века. И иногда объяснения имеют эффект, нас начинают слышать", - рассказывал Лев.
О значимости культурных мостов на постсоветском пространстве, о сохранении "русского мира", о новом неожиданном положении музея "между университетом и театром", о том, что на первый план сегодня выходит функция " представлять и увлекать", а не только "хранить и сберегать" говорили на посвященном 250-летию Эрмитажа форуме музейщики страны.
Петербургский журналист Александр Чиженок рассказал о встрече с директорами двух музеев - краеведческого и художественного - в Донецке, оказавшихся сегодня в своеобразной интеллектуальной и культурной изоляции (с Киевом связи нарушены, с Россией не отлажены) и ждущих от российских музейщиков в первую очередь консультативной помощи. В Донецке до сих пор помнят, как помогали им когда-то создавать концепцию выставок "ленинградские" художники и надеются обратить их внимание на себя и сейчас.