Он удивительно разнообразен в жанрах и техниках. Вот, например, "Собака Агат" - контур пса в черном карандашном штрихе, небо, на фоне которого Агат бежит, склеено из ярко-синей цветной бумаги. Рядом с ним - великолепная, рубежа 2000-х, стилизация маслом под японскую гравюру, две фигуры в кимоно, в резких движениях, друг против друга. На соседней стене - работа более ранняя, когда кумиром Конюхова был Сикейрос, "Защитники Москвы": резко разложенные на цвета спектра цвет и тень, коллажное совмещение сюжетов, крупных и мелких планов (немецкие шеренги на картине врезаются в распростертое человеческое тело), экспрессия мощным потоком просто выхлестывается из этого полотна. "Отдых в пути" - графический лист, на котором будто бы издалека просто сфотографированы на фоне гор шестеро путников, воткнувших лыжи в снег, реализм крепче некуда. Но том же зале - выступающий из синего неба автопортрет, вокруг торосы, в углу накренилась лодка под парусом... Сам автор к своей живописной работе относится по-священнически смиренно (кстати, религиозных сюжетов на выставке практически нет - если не считать зала икон, выполненных по эскизам Конюхова).
- Я поднялся на все вершины мира, но вершин в живописи еще не достиг, несмотря на все звания и медали, - рассуждает путешественник и академик Академии художеств. - Вот мы говорим "Саврасов" и в голове сразу - "Грачи прилетели", "Суриков" - "Боярыня Морозова", "Иванов" - "Явление Христа народу". А вот скажите "Федор Конюхов" - и ни одной картины сразу в голову не приходит, хоть у меня, говорят, их тысячи и даже больше...
В середине одного из залов стоит изба из толстых бревен с крестом на крыше - это часовня, которую Конюхов со товарищи собирается поставить в Антарктиде, там он намерен провести одиночную антарктическую зимовку, первую в истории. Отец Федор там будет молиться и писать картины, для чего берет с собой набор альбомов и красок. Может, после рекордной зимовки он возьмет наконец и долгожданную живописную вершину?