С одной стороны это почти сказочный, невероятно близкий и понятный даже детям, праздник: елки; Младенец в яслях; Его Мать, спеленавшая только что родившегося, и, как все матери, закрывающая беззащитного от холода этого мира. Звезда, вдруг зажегшаяся во тьме ночи. Восточные мудрецы, волхвы-звездочеты, с загадочными именами - Балтазар, Гаспар, Мельхиор, бредущие где-то там по пустыне - на свет этой новой звезды. Упорно преодолевающие долгий опасный путь, чтобы поклониться Богомладенцу, несущие Ему странные подарки, недетские дары: золото, как Царю, ладан, как Богу, смирну, как смертному. Не один день - века, тысячелетия! - ищущие на просторах Вселенной крохотную точку - не царские чертоги, загон для скота, временное прибежище никем не принятых бездомных. В этой неведомой точке - отныне и навсегда! - сосредоточие, узел всего в нашем мире. Поисков ищущих и взыскующих. Злобы безумных: неистовый Ирод уже готов зарезать, убить всех младенцев - лишь бы среди тысяч оказался Он, Единственный. Эта точка - отныне центр мироздания. Начало отчета нового времени, новой эры. Даже для тех, кто не хочет ничего знать.
Леденящие порывы ветра, налетающие, с гулким шумом и свистом бьющиеся, рвущиеся туда, внутрь Вифлеемского убежища, и тепло дыхания жизни этого временного пристанища Святого Семейства: блеянье беспокойных овец, томность волов, жующих свою вечную жвачку, чуткий сон Богоматери, вещий сон Иосифа Обручника… Звериная жестокость, рождаемая из холода равнодушия безучастного ко всему, кроме своего благополучия, мира. И жар любви. Любви настолько полной, настолько жертвенной, настолько готовой отречься от всего своего, что отныне она, эта воплощенная Любовь изменит этот мир. Сделает его другим. Новым. Даст ему, нашему миру, новое измерение. Вот это рождение, появление в нашем мире такой Любви мы и празднуем в день Рождества Христова. Сказка? Нет, чудо. То есть то, что можно понять, прочувствовать сердцем, но невозможно объять умом. Чудо Боговоплощения.
"Бог, во Христе, - пишет митрополит Антоний Сурожский, - явился нам небывалым и непостижимым образом. Языческие народы могли себе представить Бога великого, Бога небесного, как бы воплощающего все великое, величественное, дивное, о чем человек может мечтать на земле. Но только Бог мог открыться человеку, каким Он открылся в Рождестве Христовом: Бог стал одним из нас. Но не в славе, а в немощи; беспомощным и обездоленным; уязвимым и как будто побежденным; презренным для всех, кто верит только в силу и в земное величие. В эту первую ночь, когда Бог стал человеком, когда Самый Живой Бог обитал плотью среди нас на земле, Он приобщился к самой тяжелой человеческой обездоленности". Зачем Он сделал это? Зачем Богу эта уязвимость? Зачем Богу этот путь страданий - от наших грехов, нашего несовершенства, нашей немощи и слабостей, нашего равнодушия, злобы, предательства? Зачем Богу страдания? Распятие? Крестная смерть?
Священномученик II века Ириней Лионский так сформулировал ответ на эту тайну - тайну Боговоплощения и Любви: "Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать богом".
С праздником Рождества Христова!