Зал московского культурного центра ЗиЛ был забит под завязку - под тысячу человек. Мороз не отбил у людей охоту увидеть любимого поэта. Если бы не предупредительность организаторов, заранее предупредивших в интернет-рассылке, что свободных мест не осталось, - кажется, набилось бы сюда и больше. Вместе с Евтушенко на вечере выступали его друзья Валентин Гафт, Вениамин Смехов, Аркадий Арканов и Илья Фаликов.
На этом вечере Евтушенко сделал важное заявление об открытии Года литературы, которым Указом президента РФ объявлен 2015 год. "Нас ожидает Год литературы, - сказал поэт. - Он, собственно, начался. И я надеюсь, что мы не превратим это в бюрократическое мероприятие. Что превратим мы этот год в народное празднество. Всем народом поклонимся - начиная от наших классиков до совсем недавно ушедших поэтов-шестидесятников...".
И вот сегодня в конференц-зале РГСУ состоялась уже вторая в этом году встреча поэта с поклонниками. И опять - зал, вмещавший около четырехсот человек, был не просто полон, но забит до отказа. Не успевшие занять места в партере несчастливцы, перебирались на балкон, окружавший весь периметр внушительного конференц-зала. Люди стояли в проходах. По беглому подсчету на встречу с Евтушенко пришло не менее полутысячи человек. И это тоже невероятно, ввиду того, что сегодняшние поэтические вечера обычно носят камерный, "клубный" характер.
Евтушенко выглядел отлично (не забудем, что ему 82 года, и ему не так давно в Америке ампутировали ногу). На сцену в своем шикарном пиджаке змеиной кожи и белых брюках он, конечно, не взбежал, но взошел с помощью трости весьма бодро. Впрочем, выступал сидя, что понятно. Но голос чистый, молодой, уверенный. Память чудесная - все стихи, свои и чужие, помнит наизусть. Зрение отменное. Когда во время встречи с другого конца огромного зала вошла его жена Мария, он увидел мгновенно и представил собравшимся, сказав, что она спасла ему жизнь. Но и не стал скрывать, что это его четвертая жена. "Но всех своих жен я искренне любил", - признался он.
Стихов он читал мало. Больше говорил о том, что его тревожит. Так, его тревожит то, как мы отметим Год литературы, а также юбилей Победы. "Эти два праздника нужно объединить", - считает поэт. Он уверен, что русская интеллигенция не выжила бы в ХХ веке без нашей великой литературы.
Второе, что заботит Евтушенко - это поднимающийся во всем мире, и наша страна не исключение, национализм. Поэт выступил с горячей проповедью интернационализма, о котором мы стали забывать, как об одной из основополагающих ценностей жизни нашей страны в ее прошлом. "В братских могилах страшной войны лежат люди всех национальностей СССР", - напомнил он и призвал не бояться борьбы с людьми, исповедующими национализм. "Их просто не должно быть у нас. Потому что они у нас есть, нас и боится весь мир". С такой же жесткостью говорил о разгуле национализма на Украине.
И наконец, третье - пафос против войны. Евтушенко не согласен с проповедью военной силы, охватившей весь мир. "Никакая проповедь военной силы не остановит войну", - твердо убежден он...
Самым сильным моментом встречи было чтение стихотворения "Матч СССР-ФРГ 1955 года. Репортаж из прошлого века".
Незримые струпья от ран отдирая,
катили с медалями и орденами,
обрубки войны к стадиону "Динамо" -
в единственный действующий храм,
тогда заменявший религию нам.
Катили и прямо, и наискосок,
как бюсты героев,
кому не пристало
на досках подшипниковых пьедесталов
прихлебывать, скажем, березовый сок
из фронтовых алюминьевых фляжек,
а тянет хлебнуть поскорей, без оттяжек,
лишь то, без чего и футбол был бы тяжек:
напиток барачный, по цвету табачный,
отнюдь не бутылочный,
по вкусу обмылочный,
и может, опилочный -
из табуретов
Страны Советов,
непобедимейший самогон,
который можно,
его отведав,
подзакусить рукавом, сапогом.
И может, египетские пирамиды,
чуть вздрогнув, услышали где-то в песках,
как с грохотом катят в Москве инвалиды
с татуировками на руках.
Увидела даже статуя Либерти -
за фронт припоздавший второй со стыдом,
как грозно движутся инвалиды те -
виденьем отмщения
на стадион...
Он рассказал о том, что когда читал это стихотворение с переводчицей в Германии, на площади, где собралось 17 тысяч человек, толпа немцев рыдала... Встреча завершилась вопросами слушателей к поэту и нескончаемыми аплодисментами.