В 1775 году казнили Емельяна Пугачева. Как это повлияло на жизнь России 18 века?
Семен Экштут: Казнь Пугачева была знаковым событием долгого "осемнадцотого" столетия, о котором Радищев сказал: "Столетие безумно и мудро". В исторической памяти россиян сохранилось, что Елизавета Петровна отменила смертную казнь. На самом деле было не совсем так, но все были убеждены, что в империи не существует смертной казни. Лишь дважды во времена Екатерины Великой смертная казнь применялась. Напомню, что вплоть до казни первомартовцев, участников покушения на Александа II, в России казнили публично.
Казнь Пугачева состоялась в Москве при огромном стечении народа. Она запомнилась многим. Потому что с казни Пугачева вплоть до казни декабристов больше никого не казнили. Это было знаковое событие, некая веха. И каждый раз, когда возникал вопрос о том, вводить или нет смертную казнь в "Уложение о наказаниях", всегда обращались к исторической памяти и говорили: "Со времени Емельяна Пугачева у нас никого не казнят…"
Что изменилось в стране после восстания Пугачева?
Семен Экштут: Это было сильнейшее потрясение для образованного сословия. Представьте, живете вы в имении, дороги плохие, какой-то связи даже с губернским городком нет. Новостей нет. А вокруг шалят пугачевские отряды. Не будем называть их бандами. Страшно. И дворяне стали съезжаться в уездные и губернские города. Собственно говоря, с Пугачевского восстания началась русская дворянская культура. Представители благородного сословия России осознали себя членами одной семьи. Уже потом это было оформлено законодательно, появились уездные и губернские дворянские собрания, Екатерина выпустила Грамоту дворянства. Крестьянская война стала тем питательным бульоном, из которого выкристаллизовалось корпоративное дворянское сознание.
А крестьяне тоже боялись Пугачева? Как "русский бунт" отразился на их жизни?
Семен Экштут: Крестьянская война заставила власть обратить внимание на местные проблемы. До этого власть мыслила глобальными категориями, рассуждала о политике вообще и забывала о проблемах конкретного человека. Если перечитаете "Капитанскую дочку" Пушкина, увидите эту проблему маленького человека, хотя до Гоголя и Достоевского было еще очень далеко. Тогда власть осознала, что "маленького человека" нужно как-то защитить. С моей точки зрения, это было впервые. Наконец, Пугачевское восстание побудило Пушкина, пусть устами Петруши Гринева, сформулировать мысль: "Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!"
Коль мы вспомнили о Пушкине, давайте поговорим об образе Емельяна Пугачева в русской культуре и литературе…
Семен Экштут: Для русской культуры Пугачев сохранился Емельяном Ивановичем из "Капитанской дочки". Умным, добрым, милосердным, несмотря на его жестокий век. Но есть другой Пугачев, которого живописал тот же Пушкин в "Истории Пугачевского бунта", включающей повествование и документы. Эти документы страшные, потому что ожесточение с обеих сторон было очень сильным. Волосы встают дыбом, когда читаешь о расправах, устраиваемых обеими сторонами.
Когда Екатерина Великая подавила Пугачевское восстание, она повелела предать "вечному забвению" и Пугачева, и восстание. Вплоть до царствования Николая I эта тема была под запретом. Он сдернул завесу забвения с этого периода и позволил Пушкину работать в архивах. Интересно, что с этого момента произошло размежевание изучения прошлого в художественной литературе и в исторических сочинениях. У Николая Михайловича Карамзина, который написал "Бедную Лизу" и "Историю государства Российского", были одни и те же читатели. Они читали его историю, как блестящий образец художественной прозы. Хотя это было серьезное историческое сочинение. Весь тираж в 3 тысячи экземпляров (обычно 1200 экз. - прим. ред) разошелся в течение месяца. Когда Пушкин выпустил своего Пугачева, книжка не имела никакого успеха. Это единственное прижизненное издание Пушкина, которое потом продавалось у букинистов с большой скидкой. Читатели недоумевали, они ожидали романа в истории, а получили полноценную монографию. С этого момента историки стали писать для своего брата историка, а литераторы - для широкого круга читателей. Я полагаю, как историк и писатель, сейчас настало время осуществить синтез исторического знания и художественной литературы.
Для людей XXI века Пугачев - это кто?
Семен Экштут: Мы смотрим на Пугачева иначе, чем 50 или даже 30 лет назад. Тогда он был народным героем. Дозволялось говорить о его ограниченности, о том, что революционное сознание было стихийным, потому что только пролетариат способен свергнуть существующий строй. Наш взгляд на Пугачева был слишком идеализирован, потому что Емельян Иванович был пусть крестьянский, но революционер. О зверствах не говорилось. Сейчас же мы понимаем, что если бы Пугачев победил, если бы он пошел на Москву и сумел бы ее взять, это привело бы к разрушению государственности и новой смуте.