В мировом масштабе события на Украине - не самый значительный эпизод, подавляющее большинство человечества мало интересует, чем закончится противостояние на востоке этой страны. В отличие от ситуации настоящей (или сейчас надо говорить - первой?) "холодной войны" даже столь высокая напряженность между Россией и Западом - тема скорее периферийная. Однако новая попытка запустить Минский процесс имеет значение, выходящее за рамки локального конфликта.
Пожалуй, впервые за долгое время мы имеем дело с полноценным дипломатическим процессом на самом высоком уровне, цель которого - выработать модель урегулирования, которая не предопределена заранее. Феномен международной политики после "холодной войны" заключался в том, что необходимости в работе такого рода просто не было. Подход к междоусобным войнам, которые выплескивались наружу, будь то Балканы, Ближний Восток или Африка, был схожий. Во всяком противостоянии есть "хорошие" и "плохие". Внешний мир, лидером которого является Запад, помогает "хорошим", тем, кто находится на правильной стороне истории, наказать "плохих", ошибившихся с выбором стороны. Детали менялись, но схема оставалась неизменной, несмотря даже на то, что результаты подобных вмешательств становились все более удручающими. Если в Боснии в середине 90-х еще можно было говорить об относительно устойчивом урегулировании, то дальнейшие примеры от Афганистана до Ливии убедительно опровергают правомерность самого принципа. Это, впрочем, никак не колебало уверенность приверженцев таких действий в своей правоте.
Первый серьезный сбой произошел в Сирии. Силы внутреннего противостояния оказались равны, а уже запланированное внешнее вмешательство не состоялось из-за жесткой позиции России и колебаний Барака Обамы, который никогда не был ярым поклонником военных акций. Как только возникла заминка, появилось пространство для дипломатии. Промежуточное решение предложила Москва - вывоз и уничтожение сирийского химического оружия позволили избежать широкомасштабного военного вмешательства в Сирии с непредсказуемыми последствиями. Тогда же была предпринята попытка развить успех и организовать конференцию по внутрисирийскому урегулированию в Женеве, однако безрезультатно. С тех пор обстановка существенно изменилась, прежде всего за счет появления "Исламского государства", но дипломатические усилия недавно возобновились. Январские консультации разных политических сил Сирии в Москве не привели к прорыву, но оставили пространство для дальнейшего взаимодействия. Соединенные Штаты к активности России на этом направлении относятся без восторга, но активно и не препятствуют, поскольку тупиковое состояние дел в Сирии вполне очевидно, а надежды на силовое решение давно рассеялись.
Украина - тема особая. Помимо несомненного столкновения геополитических интересов налицо острый эмоциональный накал, связанный с характером и междоусобного конфликта, и отношений между Россией и Украиной. Поэтому здесь нужна не просто качественная дипломатия, а кропотливая и длительная работа по развязыванию одного узелка за другим. Предыдущие попытки решить вопрос наскоком, а первая была предпринята в Женеве в апреле, грешили поверхностностью. И дело даже не в том, что вместо реальных механизмов обсуждались и принимались просто декларации. Крупные игроки подспудно надеялись, что им достаточно будет подтолкнуть процесс, а потом все как-то пойдет само. Само и шло, но не к умиротворению, а напротив - к эскалации и ожесточению, что свойственно такого рода конфликтам.
Минск-2 по своему содержанию, как заметили многие, не особенно отличается от Минска-1. Однако есть принципиальная разница - уровень "приводных ремней". Теперь в этом качестве выступают наиболее влиятельные политики мира, а главную инициативу (и ответственность) взяла на себя канцлер Германии. Понятно, что она идет на риск, - провал предприятия станет ударом по ее личной репутации. Но именно поэтому есть надежда, что усилия будут приложены настоящие, и желание добиться результата искреннее. 16 часов непрерывных переговоров - доказательство тому. Второй важный компонент Минска-2 - наличие, пусть и в общей форме, политического дизайна урегулирования (конституционная реформа) помимо мер чисто технического характера по обустройству линии разграничения. Но высокие стороны пришли к выводу, что без фундаментального компромисса по украинской государственности стабилизации не будет. И это большой сдвиг. Насколько реализуемы намерения изменить государственное устройство Украины - вопрос отдельный. Но весь этот процесс вообще с открытым финалом, что и свойственно настоящей дипломатии.