Эта выставка - первая монографическая выставка Павла Федотова с 1993 года. Кроме Третьяковки и Русского музея в выставке участвуют Исторический, Ивановский художественный, музей Пушкина. Тесаки, мундштуки, колоды карт - как фон к федотовским сценам из жизни обывателей XIX века.
- Экспозицию мы хотели построить так, чтобы фабула федотовской жизни разворачивалась от одного раздела к другому, как театральное действо, высвечивающее все грани его судьбы, - говорит куратор выставки Светлана Степанова.
"У Харитонья в огороде", "Полковой художник", "Комедия нравов", "Сцены из обыденной жизни" - каждому эпизоду биографии дано на выставке свое имя. Сын бедного титулярного советника днями сиживал возле сарая, наблюдая за жизнью улицы. Наблюдения эти художник называл: "основной фонд моего дарования". Продолжились они в кадетском корпусе, в лейб-гвардии, дополнились уроками в Академии художеств. Но главной школой для великого художника-любителя так и остались подробности обыденной жизни.
В отставке он повернул к "нравственно-критическим сценам из современной жизни" - по совету баснописца Ивана Крылова. Что написано на страницах газет, которые за завтраком читает "аристократ". Как разложены карты на столике у "разборчивой невесты". Какие формы капоров на прилавке у галантерейщика. Жизнь разночинного Петербурга во всех нюансах. Есть и "разминочные" серии - "Как люди садятся", "Как люди причесываются", "Озябшие и продрогшие": перед нами закулисье театра художника.
Одна из главных премьер его жизни - "Сватовство майора". Эта работа вместе с "Разборчивой невестой", "Завтраком аристократа" и "Свежим кавалером" - в центральной части выставки. Последний, третий зал - "Судьба, как неразмотанный клубок". Бессвязные наброски, сделанные в клинике для душевнобольных, куда друзья поместили художника, от нужды и невзгод терявшего рассудок. Главная в этом зале - последняя федотовская работа "Игроки". Сама картина находится в Киевском национальном музее русского искусства и в Москву не попала. Вокруг панели с ее изображением - эскизы фигур четырех героев картины. Лица стерты, фигуры мазками по синей бумаге. Из этого Федотова, проникшего сквозь бытописание в космос человеческой сути, пожалуй, выросли уже Михаил Врубель и русские модернисты начала XX века.