Опоздавшие на оскароносную "Иду" Павла Павликовского не могли даже втиснуться в зал - дверь едва закрывалась. На "Гражданине" тех, кто не смог усесться даже на ступеньки в зале, утешали тем, что фильм еще можно посмотреть в "Иллюзионе" в рамках ретроспективы Ежи Штура. Когда в начале сеанса фильма Лукаша Пальковского "Боги" по ошибке пустили другой фильм, часть зрителей начала скандировать "Боги! Боги! Боги!", другая - радостно комментировать призыв. Так случайно выяснилось, что люди шли на конкретные фильмы, а не просто провести вечер-другой на бесплатных сеансах. За свободный вход, кстати, - отдельное спасибо организаторам. Но основной причиной зрительского интереса к "Висле" стало, конечно, фильмы.
Чтобы ощутить, насколько иная интонация у польского кино, чем у отечественных лент, достаточно посмотреть хотя бы "Боги". Фильм, собравший целую кучу польских "Орлов". Казалось бы, перед нами тот же вариант столь востребованных и у нас байопиков, в основе которых - достижения, которыми может гордиться страна. В основе сюжета - реальная история кардиохирурга Збигнева Религи, который в 1980-е годы провел первые в Польше операции по пересадке сердца. Но для начала ему пришлось создать с нуля кардиоклинику в Забже, плюс преодолеть недоверие старших коллег, найти деньги (спасибо комбинату "Ядвига", родной партии и "крестному папе", не забывшему спасение хирургом сына!), а главное - понять, как все же нужно делать операцию, чтобы пациент не умер через пару часов или дней.
Можно представить, как эту историю сняли бы в Голливуде - как историю успеха гениального профессора, одерживающего победу над природой и, конечно, недругами-коллегами. Можно представить, с каким месседжем ее сняли бы у нас: как коллективную победу страны, которая повысила ее престиж, а заодно помогла бы гордиться прошлым. Что сделал Лукаш Пальковски? Мало того, что он не стал пытаться превращать своего персонажа в героя без страха и сомнения. Збигнев Релига в блистательном исполнении Томаша Кота, предстает живым колоритным персонажем, в котором амбиции уживаются с желанием помочь людям, самоотверженность - с приступами отчаяния, безупречная точность мгновенных решений с авантюризмом…
Режиссер не стал делать упор на социальной драме, хотя, конечно, очевидно, что его герой смог провести свои операции не благодаря системе, а вопреки ей. Гротескные моменты, когда молодые хирурги вместо скальпеля берутся за мастерки и начинают класть плитку, пока строители "бухают", или когда первая операция в только что построенной клинике завершается отключением электричества (к счастью, не слишком продолжительным), не оставляют в этом сомнений. Но все же главный противник кардиохирурга - время: счет идет на удары сердца, а значит - на секунды. Кардиохирург практически всегда участвует в гонке - наперегонки со смертью пациента. Но Збигнев Релига не сбрасывал скорость не только в операционной, он не любил тормозить и на дорогах. И режиссер, вслед за героем, выстраивает фильм как стремительную гонку, где остановки (например, разговор с матерью погибшего мотоциклиста о разрешении использовать сердца сына как донорское) полны саспенса и боли.
Самое поразительное, что путь к "успеху" отнюдь не главный стержень сюжета. Скорее, напротив, главный нерв его фильма как раз в том, что каждый шаг героя вперед идет рука об руку с поражением. Он то и дело сталкивается с ситуациями, когда бессилен. Проще говоря, со смертью и горем. Собственно, эти ситуации заставляют его снова и снова биться за жизнь человека и идти в этой битве каждый раз до конца. И когда кажется, что перед нами маячит знакомый модернистский финал, Пальковский вдруг делает неожиданный кульбит, припася к концу встречу героя со старым хирургом, которому не удалось сделать пересадку сердца в 1969 и которого дружно травили СМИ. "Самое трудное - смирение и во время успеха, и во время неудачи", - говорит он своему более удачливому коллеге. Финал фильма "Боги" отнюдь не триумфальная успешная операция, а приезд кардиохирурга к маме девочки, которую он не смог спасти. Речь не о вине, конечно, но именно о смирении. Именно поэтому "Боги" производят такое ошеломляющее впечатление - вместо истории о триумфе человека в модернистском ключе Лукаш Пальковский снял драму об этическом выборе гордого, талантливого, сильного человека. Если угодно - драму смирения.
С "Богами" отчасти перекликается фильм Малгожаты Шумовской "Тело" ("Серебряный медведь" за режиссуру Берлинале-2015). Но если хирурги из "Богов" занимаются телами и мускулом под названием "сердце", то персонажей фильма Шумовской интересуют тела и ... души. Точнее, их интересуют души умерших и возможность с ними общаться. Прелесть в том, что с духами умерших для персонажей фильма, оказывается, общаться много проще, чем с собственными родителями или детьми.
Малгожата Шумовская, одно из самых ярких имен в новом польском кино, любимица Берлинале (три ее последних фильма "Именем…", "Откровения" и "Тело" были показаны в его конкурсах), сняла прелестное, тонкое кино, в котором гиньоль граничит с комедией, стерильная точность режиссуры - с болью и улыбкой. История трех персонажей: одинокой дамы, психолога, которая по совместительству практикует спиритические сеансы, ее юной пациентки, потерявшей мать и отказывающейся принимать пищу, ее упитанного папы, прокурора, склонного не отказывать своему бренному телу в скромных радостях, как то: поесть, выпить, а при случае и порадоваться стриптизу бодрой герл-френд пенсионного возраста (под бодрую песенку "Смерть в бикини"), - это история трех вариантов отношения людей со своим телом. Тело в фильме - вроде клетки, с которой ее обитатели пытаются установить приемлемые отношения. Одни мечтают его покинуть; другие, как психолог, использовать в качестве посредника для общения с духами; третьи, как прокурор, избегают слишком углубляться в тонкие материи…
При этом, погружаясь в запутанные отношения персонажей с телами и духами, режиссер сохраняет ту амбивалентность, которая позволяет не соскользнуть в откровенный сатирический гротеск или в мистический триллер. Шумовская балансирует, сохраняя ту дистанцию, которая позволяет догадываться не только о желаниях тел, но и о порывах душ. Начавшись как гиньоль, фильм заканчивается как комедия. Героям не удалось пообщаться с духом умершей, зато они наконец смогли начать разговаривать друг с другом. Это ли не хэппи энд?
Кстати
Картина "Боги" Лукаша Пальковского и фильм Яцека Люсиньского "Карт-бланш" удостоились приза зрительских симпатий. Главный приз фестиваля жюри присудило фильму Ежи Штура "Гражданин" с формулировкой "За изображение в редком жанре трагифарса исторических перипетий, в которые попадает "маленький человек".