Здесь можно сыграть в пинг-понг, поесть пельменей, получить майку со слоганом (все это в качестве участия в проекте "Завтра - это вопрос" легендарного художника из Буэнос-Айреса Риркрита Тиравании), увидеть сделанные на заказ два огромных полотна Эрика Булатова, больше напоминающих по масштабу панно ("Все в Гараж!"), и посмотреть сразу несколько выставок, в том числе сразу три - мировой знаменитости японки Яей Кусамы. Причем Яей Кусама свою "Теорию бесконечности" (так называется один из ее проектов) распространила за пределы музея - в Парк Горького, приодев стволы деревьев в свой любимый красный в горошек.
Трансформация, пожалуй, одно из ключевых слов, определяющих новое пространство музея, где выставочный зал норовит стать спортивным, а инсталляция выплескивается за пределы здания, где архив (и тинейджерская команда молодых исследователей) идет навстречу зрителям, а бережно сохраненная мозаика и зеленая плитка 1960-х годов - соседствует с белыми панелями, готовыми спуститься с потолка и превратить пространство зала в "белый куб". Собственно, и само здание - это трансформация бывшего кафе "Времена года" (огромного - на 1200 мест!), построенного в 1968 году, в музей.
Второе ключевое слово, наверное, сохранение, реставрация. Потому что когда в марте 2011 года команда "Гаража" и Рема Колхаса (архитектурное бюро ОМА), вошли в бывшие "Времена года", то их встретили бетонные руины без фасада, но с хорошо сохранившейся конструкцией. Мозаика 1960-х была вполне типична для финала оттепели, плавно переходящей в эпоху застоя, и, казалось, была первой в очереди на "обновление", или "реконструкцию". Но для Рэма Колхаса, который о поколении 1968 года говорит "мое поколение" (имея в виду, конечно, студенческие баррикады в мае 1968 года в Париже, а не танки стран Варшавского договора в Праге), минималистический аскетизм и демократизм кафе типового советского модернизма 1960-х напомнил об идеалах и надеждах молодых интеллектуалов Европы, а не о советском общепите. И он сделал все, чтобы сохранить не только конструкцию здания, но и мозаику, и даже скромную темно-зеленую плитку на стене холла (там, где она осталась, конечно).
Во время экскурсии архитектора журналисты поинтересовались, а стоила ли игра свеч. Типа, а нужно ли было вот так бережно носиться с этим типовым кафе и настенными панно, будто это не кафель почти полувековой давности, а какая-нибудь флорентийская мозаика в старинном палаццо. И тут обнаружилось, что это для Рема Колхаса очень даже принципиальный момент. Он, конечно, понимает, что такой подход к архитектуре 1960-1980-х, скорее исключение, чем правило. Что правда, то правда: если эпоха Fin de Siècle (не недавнего века, а теперь уже позапрошлогo XIX) или конструктивизм находят поклонников, то лишенный яркой индивидуальности стиль архитектуры 1960-1980-х не может похвастаться множеством защитников. Но следы прошлого стираются и без нашей помощи, а значит, неплохо бы сохранить их как свидетельство былой эпохи. Как минимум, дать возможность молодым войти в пространство, где бабушки и дедушки танцевали, слушали джаз, кокетничали, ухаживали, влюблялись. Словом, просто жили. Плюс Колхаса заинтересовала возможность сохранить открытость, масштабность, проницаемость пространства кафе и в новом музейном проекте.
Понятно, насколько этот подход отличается от нашего привычного глазу московского новодела, когда от прошлого берется "коробка", которая, как корзинка в супермаркете, заполняется новой начинкой. "Перезагрузка" от Рема Колхаса отличается не только деликатным вниманием к советским 1960-м, но и тонким диалогом с архитекторами той эпохи. Разумеется, никакого "гигантизма" (от автора знаменитого эссе на эту тему покорения очередных "вершин" вряд ли стоило ждать). Колхас упаковывает железобетонную конструкцию старого здания двумя слоями полупрозрачного поликарбоната - материала вполне демократичного. При этом оставляет практически весь первый этаж "за стеклом", сохранив прозрачность границы между зданием и парком. Более того, над входом встроенная панель стены, 11 метров шириной, может подниматься, открывая внутреннее пространство атриума с инсталляциями, выставками для взгляда гуляющих в Парке. Для террасы же на крыше эта поднятая панель-дверь работает временной "стеной". Иначе говоря, пространство здания функционирует как "переход" из прошлого в будущее, из городского парка - в музей, из Востока на Запад и наоборот.
Поэтому слово "встреча" вполне может претендовать на роль третьего ключа в концепции здания и музея. Речь идет и о встрече с искусством, и о встрече с прошлым, и о дискуссии современников по поводу того и другого. Практически все выставки, которыми "Гараж" открывает новое здание, как раз нацелены на активное взаимодействие со зрителем. Понятно, что эстетика соучастия, образцовым художником которой считается Риркрит Тиравания, тут более чем уместна. Вообще-то проект Тиравании впечатляет не только пельменями и наличием столов для пинг-понга, но и тем, что вся эта история еды-спорта-искусства оказывается диалогом (или пинг-понгом) со словацким концептуалистом Юлиусом Коллером (1939-2007), который был страстным любителем тенниса и устраивал перформансы, задействовав мячики и ракетки для пинг-понга по максимуму. Выставка Коллера - тут же, она для "Гаража" явно еще и продолжение темы современного искусства в бывших соцстранах, что была одной из центральных в недавнем проекте "Грамматика свободы".
Фактически все нынешние выставки - заявка о выбранных музеем стратегиях работы. Хиты - выставки мировых знаменитостей, будь то Катарина Гроссе (ее живописная инсталляция заняла все пространство временного павильона "Гаража"), Яей Кусама или Тайрин Саймон (она сделала проект с "Росатомом", результаты которого можно будет безопасно рассмотреть только в… 3015 году) - лишь одна из ставок. Другая - исследовательские проекты, сделанные на основе архива отечественного искусства последних тридцати-пятидесяти лет, который музей и берет за основу работы. В этом смысле и фотографическая выставка "Инсайдер" Георгия Кизевальтера, и социологический проект "Древо современного искусства", и "Полевые исследования" - это яркая демонстрация намерений. По крайней мере, на то, что "древо современного искусства" тут собираются растить, поливать, изучать.