История Васи Рубцова и его коровы, отдавшей людям "все, то есть молоко, сына, мясо, кожу, внутренности и кости", стала для труппы метафорой самоотверженной и жестокой жизни нескольких поколений.
- Мы прочли "Корову", рыдали и думали, как сделать так, чтобы и в зале все хлюпали носом, - рассказала режиссер Анна Зиновьева. - Рассказ написан в 1943 году, когда Платонов воевал и потерял сына - столкнулся со смертью вплотную. Мы представили, что действие происходит в 1937-м. Все как бы знают, что это за время было, много про террор сказано, мы привыкли и, кажется, даже гордимся таким объемом истории… Для Казахстана эта тема важная еще и потому, что туда ссылали репрессированных. Мы стали искать "корову" каждый в своей жизни. Я думаю, что мои бабушка и дедушка - "коровы". У Галины (Пьяновой, которая играет Васю. - "РГ"), как оказалось, бабушка-дворянка вышла замуж за рабочего, всю жизнь скрывалась его фамилией. Мы обсуждали это и сочиняли спектакль - когда б вы знали, из какого сора… Платонова очень сложно "схватить" на сцене - то атмосфера теряется, то темп, то слог.
В "АРТиШОКе" решили через "Корову" объяснить алма-атинской молодежи советскую действительность. Показать, над чем в "совке" посмеивались и по каким его атрибутам теперь скучают. В процессе работы, однако, читали платоновский "Чевенгур". Роман, совсем не располагающий к ностальгии.
- У меня ощущение, что все рассказы и повести Платонова - это одна книга. Пока занимались "Коровой", все хотели сделать настольной книгой его записные книжки. Но, как обычно бывает, рутина затянула, - добавила Зиновьева.
Авторский текст в рассказе невелик, диалогов там мало. "Корову" насытили вставными эпизодами, построенными на любимой "АРТиШОКом" импровизации (здесь это первый спектакль на литературной основе, прочие рождались из актерских этюдов). Из них часть призвана иллюстрировать платоновский текст, часть - контекст. Например, сборы Васи на работу ("я учусь в четвертом классе, хожу в школу за пять километров!" - вопит мальчик, которого выталкивают во взрослую жизнь встречать поезда). Прокладка железной дороги - шпалы и рельсы хлопаются о пол со звуком выстрелов. Школьный урок, где безжалостно диктуют: "Мясо коровы - говядина". Сон-мечта, где на арену цирка выходит самый сильный в мире папа и самая добрая в мире мама, оживший теленок, корова и сам "Вася-важнее-паровоза" с Царь-молотом, а под потолком загораются "звезды" - гирлянда бросает тень, похожую на колючую проволоку. Пионерский концерт - наигранная бодрость, энтузиазм, акробатические пирамиды…
Местами дополнения точны и пронзительны, как пронзительны пластические монологи коровы (Вероника Насальская). Смирной, усталой, смертно тоскующей по сыну.
Местами же они отвлекают зрителя, "разжижают" суть. Стремясь выразить всю гамму чувств к эпохе, из которой мы вышли, как из гоголевской "Шинели", артисты нарушают ту светлую минорную тональность, в которой выдержан рассказ. Страдает и достоверность. К чему, например, зарисовка из семейного быта - где Вася читает что-то в книжке про "бизе" (с ударением на первый слог, с "и" вместо "е"), а мама тут же делает ему меренги? Какие меренги в лачуге железнодорожного рабочего?..
И все же спектакль - "платоновский". Безыскусный, с массой подлинных, фактурных вещей и предметов. С запахами керосина, спичек и молока. С почти религиозной верой в труд. С вниманием к авторскому слову и той тишиной, которая необходима бывает при чтении Платонова - для передышки между фразами.
"У нас была корова. Когда она жила, из нее ели молоко мать, отец и я. Потом она родила себе сына - теленка, и он тоже ел из нее молоко, мы трое и он четвертый, а всем хватало. Корова еще пахала и возила кладь. Потом ее сына продали на мясо. Корова стала мучиться, но скоро умерла от поезда. И ее тоже съели, потому что она говядина. Корова отдала нам все… она была доброй. Я помню нашу корову и не забуду", - пишет в сочинении Вася Рубцов.
У "АРТиШОКа" от коровы остается шмат мяса, который дюжий мужик рубит на пне прямо перед зрителями. Родители Васи, как бы заключенные в раму семейного портрета, едят на бумажке колбасу, а мальчик посыпает их головы - то ли пеплом, то ли пылью, то ли нафталином. Эпохе, которую Платонов в "Корове", в общем, не судил, выносится оправдательный приговор.
Галина Пьянова, режиссер и актриса театра "АРТиШОК":
- Наши дети проходят Платонова в школе по русской литературе. Когда я репетировала роль Васи Рубцова, моя дочь как раз училась в четвертом классе и уверяла, что все в этом рассказе понимает. Платонов очень своевременный автор. Мы сделали шаг в пропасть - и Россия, и Казахстан, и весь мир. И, может быть, спектакль поможет зрителю пройти некую инициацию, повзрослеть и задуматься, чтобы пережитый предыдущими поколениями ужас не повторялся… Алма-Ата очень светский город. У нас театры казахские, русские, уйгурские, корейские, немецкий… И зрители разношерстные, ищущие, не как бы зло посмотреть на другого по национальности человека, а как дальше жить достойно. Мы пытаемся вырвать из себя что-то гадкое, по-театральному молимся о том, чтобы всем стать лучше.
Лев Додин, худрук Малого драматического театра - Театра Европы:
- Вообще, когда ставишь какого-то большого автора, всегда пытаешься родить не только то, что в этой книге, а все, что им написано. Мы в свое время очень выложились в работе над "Чевенгуром" и поэтому, честно говоря, не хотели бы ставить что-то еще из Платонова. Очень жалко, что пока нет возможности сыграть "Чевенгур" в Воронеже, потому что в спектакле сложное пространство и организационно тяжело его привезти. Если в скором времени не помрем, то обязательно постараемся приехать на Платоновский фестиваль с этим спектаклем.