Горе-историк
"СССР в борьбе за мир" - на вступительном сочинении в Школу-студию МХАТ вчерашний саратовский школьник Олег Табаков выбрал такую вот свободную тему. В школе Олег не гнался за пятерками, считая, что прикладывает ровно столько сил, сколько надо, чтоб не отставать от других. Но этого, видимо, оказалось мало...
"В 1918 году, - начал он, - исторический залп крейсера "Аврора" возвестил миру, что на одной шестой части земного шара люди начали строить новую жизнь"... Прочтя это, преподавательница русского, подчеркнув страшную для советского школьника ошибку в дате, поставила абитуриенту "три с минусом". Этого хватило для поступления - творческие испытания Олег прошел блестяще, но результатом политической безграмотности явилось лишение в первом семестре стипендии и общежития.
Больной
Это случилось в 65-м, на выставке в Сокольниках. Осмотрев экспонаты, Олег Павлович уже собрался было к друзьям в ресторан "Прага" - и вдруг почувствовал резкую боль, классический инфарктный "кинжальный удар" под лопатку.
Всегда активный и бодрый, Табаков в 1964-65 годы выходил на сцену в важных для него спектаклях ("В день свадьбы", "Сирано де Бержерак"), снимался за год в трех-четырех фильмах - и организм не выдержал жесткого ритма жизни.
Роль больного оказалась для 29-летней звезды "Современника" полной неудобств: по принятой в 60-х методике лечения инфаркта больной должен был лежать пластом несколько недель. Впрочем, пребывание в привилегированном отделении Боткинской было весьма комфортным - больных, например, несколько раз в неделю кормили черной икрой - но запомнилось не только этим. В то же время в больнице лежала Анна Ахматова, Табаков видел ее величаво ступающей по коридору. А о своей сердечной болезни Олег Павлович через много лет высказался коротко: "Инфаркт на меня впечатления не произвел". И даже не бросил курить трубку.
Буфетчица
Небольшую роль буфетчицы Клавы, экстравагантной особы, в спектакле "Современника" "Всегда в продаже" с каждым клиентом выстраивающей свои особые отношения, Табаков считает одной из самых звездных, самых колоритных своих ролей.
Олег Павлович в то время был директором "Современника", и в дни, когда в афише значился "Всегда в продаже", он весь вечер проводил в костюме и образе лихой буфетчицы - и посетителей в своем кабинете принимал с накладной грудью, в пышнокудром парике и наколке. Еще одну "буфетчицу", мисс Эндрю из "Мэри Поппинс", - актер "срисовал" с собственной тещи, следя за ее повадками несколько месяцев и потом разгуливая по коридорам "Мосфильма" в женском костюме и гриме, кокетничая с незнакомцами.
Однажды "Современник" приехал на гастроли в один из среднеазиатских городов. Все прошло успешно, а перед отъездом один из местных руководителей, прощаясь, сказал директору театра: "Хороший вы артист, товарищ Табаков, только на бабу очень похожи!"
Кот Матроскин
- Озвучивая Матроскина, я имел в виду своего сына и замечательной доброты человека - отца моей первой жены, - говорит Табаков. - Из этого симбиоза и родился мой кот.
Что касается образа героя простоквашинского анимационного эпоса, то одна из художниц фильма, еще не зная актеров, которые будут озвучивать его героев, рисовала кота Матроскина "с голоса" именно Олега Павловича.
Тембры Матроскина ушли в рекламу, и голос кота, приближенный к табаковскому, мы слышим каждый день по ТВ и радио. Что-то вроде этого и имел в виду великий Борис Бабочкин: однажды приехав к нему в санаторий, Табаков уговаривал мастера перейти к нему в труппу и поставить спектакль. Бабочкин на это ответил, что у него в жизни уже есть один горб - Василий Иванович Чапаев.
- Вот у меня теперь тоже горб, - резюмирует Олег Павлович, - это кот Матроскин.
Шутник
Олег Табаков всегда замечательно разыгрывал друзей и коллег. Единственным человеком, который не попадался на хитрости Табакова, был Евгений Евстигнеев.
В "Современнике" шел спектакль "Продолжение легенды" про сибирские стройки, Евстигнеев играл там старого коммуниста Батю, а Табаков - юного романтика Толика. По ходу спектакля Батя протягивал Толику пятерню для знакомства, и тот с почтением и восторгом жал рабочую мозолистую руку. Однажды Табаков решил в очередной раз пошутить: незаметно для окружающих набрал в ладонь вазелина и "восторженно" пожал большевистскую ладонь. Все, кто знал о готовящейся шутке, наблюдали за Евстигнеевым, а тот, оставшись совершенно спокойным, как бы от избытка чувств погладил "Толика" по голове, а потом "по-дружески" вытер руки о его штаны.