Валентин Иосифович, когда вы возвращаетесь?
Валентин Гафт: В конце месяца.
Извините, что беспокою в отпуске, я просто читаю о вас разные сообщения.
Валентин Гафт: Что там такое написано? Может быть, опять за меня кто-нибудь что-то написал?
Из последнего пишут, например, о том, что вы говорили по поводу "черных" и "белых" списков артистов, которые ввели на Украине. Написано, мол, жалеете, что попали в "белый" список, и вам "интереснее оказаться в "черном", потому что не нравится ситуация в целом.
Валентин Гафт: Мне надоело про это говорить и слушать. В Интернете каждый день за меня кто-то пишет стихи. Подписывается "Гафт". Мне противно объяснять: "Это не я!" Это отвратительно. Я не хотел бы вообще на эту тему разговаривать, потому что, когда идет убийственная, наглая и страшная война, смешно говорить о том, что вам въезд открыт и свободен. О чем тут можно говорить? Только о том, что когда-нибудь смыть будет невозможно то, что там сейчас творится. Это же невероятно! Дай бог, чтобы когда-нибудь это произошло - связи восстановились. То, что я вижу - этих детей, взрослых, стариков. Это же правда! Это же не то, что одни такие, а другие такие. Это неправда! Я верю, что существует какая-то невероятная мерзкая политика.
Но вы говорили, что "лучше внесите меня в "черный" список"?
Валентин Гафт: Не говорил! Мне совершенно безразлично: "черные" или "белые" списки - не нужно меня ни в какие списки вставлять. Я - человек, живущий свободно. Но то, что мне Украина предлагает: приезжайте к нам в гости - свободный въезд. Но кому она нужна в таком виде? Как можно ехать к людям, с которыми ты воюешь? Это что-то новое. Они говорят: приезжайте, повыступайте. А потом? Будем опять вас убивать? Это смешно сейчас - говорить о свободном въезде.
Но некоторые артисты же едут сейчас туда, выступают - Макаревич, Гребенщиков...
Валентин Гафт: Я не поеду, я вам прямо скажу. Вот и все!
Хотя вас там очень любят...
Валентин Гафт: Я знаю, я на Украине провел очень много времени. Это потрясающая страна. Прекрасный народ - талантливый, грандиозный, красивый. Замечательные города. Специалисты отличные. Киев - один из моих любимых городов. Любимое - оно и остается любимым. Но разве можно теперь про это говорить? То, что сейчас творится, это невероятно. В голову не может прийти! Кому-нибудь раньше сказать, что такое может произойти сейчас, - не поверили бы.
Почему я много говорю, потому что списки - это вообще отвратительно, унизительно. Раздваивать людей. Мы что, черные и белые? Мы здесь неразделимы! Что они хотят сделать? Это примитивная и отвратительная политика: одни хорошие, другие плохие. Я поехал, потому что хороший? Хорошего нашли! А то, что там СМИ пишут от моего имени, мол, переведите меня в "черный" список, - это уже остроты, а я бы не хотел острить по этому поводу.
Мне звонят сейчас оттуда и предлагают сниматься.
Вы отказываетесь...
Валентин Гафт: Конечно. Как можно ехать в страну, с которой воюешь?
А я слушала относительно недавно ваши выступления, как вы читали стихи, на премии Олега Янковского и на "Золотом орле". Получила удовольствие. Даже жалко, что этого кто-то лишен.
Валентин Гафт: Да, стихи написаны. Молитва о спасении наших стран превращается в стихи:
Стали дьяволами судьи,
Кровь застыла на челе.
Умирая, стонут люди,
Бога ищут на земле.
Все это пишется под влиянием происходящего - ну как же можно!
А вообще, я не хочу в эти дела влезать не потому, что я такой хороший. А потому что стыдно об этом говорить. Это что-то новое - поехать выступать, когда рядом стонут люди.
Конечно, говорил о том, что я противник войны на Украине. А дальше СМИ уже пишут так, как это выгодно им. Понятно, если ко мне прислушиваются и я влияю на кого-то, но не думаю, что это повлияет в обратную сторону.
Стихи Валентина Гафта
Человек привязан к жизни.
Отстает, бежит вперед.
Отдает всю жизнь Отчизне,
Кто-то честно, кто-то врет.
Но до ада или рая
Постепенно все дойдут.
Жизнь короткая такая,
Долгим будет Страшный суд.
Многих нет, а те далече -
Откричали петухи.
Ночь, сутуленькие плечи,
Вот гитара, вот стихи.
Вот Арбат, как река
Моховая, Бронная
И на струнах рука,
и слова на века,
Им произнесенные.
В гимнастерке полуржавой
Где слова впитались в кровь,
Чтобы помнила держава
Про войну и про любовь.