"… В 17 часов 19 августа первый батальон, идя головным в колонне части, вышел к полустанку Бахута, в котором стояло лишь одно небольшое кирпичное здание. Дождь прекратился некоторое время назад. И "эмчисты" и автоматчики отжали мокрую одежду. Вокруг полустанка блестело такое же зеркало воды, как и все предыдущие километры пути. Неожиданно послышалась команда: "Воздух!". Командиры орудий экипажей кинулись к зенитным пулеметам, которые вот уже много суток были зачехлены и установлены в походное положение, поскольку самолеты противника нас до этого часа ни разу не беспокоили. На горизонте появились шесть стремительно приближающихся истребителей-бомбардировщиков. "Западники" (ветераны войны с гитлеровской Германией. - Прим. ред.) хорошо усвоили тактику действий немецких летчиков, которые, прежде чем сбросить бомбы на цель, делали круг над нею, выбирая точку прицеливания, и только после этого ведущий переводил свой самолет в пике.
Здесь же атака развивалась настолько стремительно, что экипажам даже не хватило времени на подготовку пулеметов к стрельбе. Первый самолет на малой высоте помчался к головному танку батальона и с полного хода врезался в его лобовую часть. Куски фюзеляжа разлетелись в разные стороны. Искореженный мотор рухнул под гусеницы. Языки пламени заплясали на корпусе "Шермана". Ударом был контужен механик-водитель гвардии сержант Николай Зуев. Десантники с первых трех танков кинулись к кирпичному зданию, чтобы укрыться в нем. Второй японский летчик направил свою машину в это строение, но, пробив крышу, она застряла на чердаке. Никто из наших бойцов не пострадал.
Нам сразу стало ясно, что батальон атакован камикадзе. Третий пилот не стал повторять ошибку товарища. Он резко снизился и направил самолет в окна здания, но достичь цели ему не удалось. Задев крылом телеграфный столб, истребитель-бомбардировщик рухнул на землю и сразу запылал костром. Четвертый самолет спикировал на колонну, врезался в автомашину медицинского пункта батальона, которая загорелась. Два последних смертника нацелили удар по хвостовым танкам, но, встреченные плотным зенитным огнем, рухнули в воду недалеко от полотна железной дороги. Воздушная атака длилась несколько коротких минут. Шесть истребителей-бомбардировщиков превратились в бесформенные груды металла.
Шесть летчиков погибли, и, что нас весьма удивило, в кабинах двух самолетов кроме летчиков находились девушки. По всей вероятности, это были невесты смертников, решившие разделить со своими избранниками печальную судьбу. Ущерб от атаки оказался незначительный: сгорела автомашина, заклинило башню головного "Шермана", вышел из строя механик-водитель. Быстро сбросили с насыпи автомашину, за рычаги "Эмча" сел помощник механика-водителя, и марш продолжился…".
А. Фадин, командир танковой роты:
"…Спускаясь на равнину, мы вскоре услышали гул отдаленной перестрелки - это танки нашего разведывательного отряда завязали бой с японскими подразделениями, оборонявшими город Дубей. Командир батальона по радио приказывает ускорить движение. Развертываю роту в линию взводных колонн, чтобы атаковать неприятеля с ходу. И каково же было наше разочарование, когда, подойдя к окраине Дубея, мы увидели, что разведчики уже завершили разгром противника без нас, оставив на поле боя несколько десятков трупов японских солдат и офицеров. Слышу по радио: "Ну вот, опять опоздали".
Объезжая убитых, я обратил внимание, что у некоторых из них в руках бамбуковые шесты длиной метра четыре, на конце которых что-то вроде немецкого фаустпатрона, - только в отличие от гитлеровцев японский солдат должен был не выстрелить этим кумулятивным зарядом по танку, а, добежав до цели с шестом наперевес, ткнуть миной в борт, подрывая не только танк, но и самого себя. Видимо, бойцы-смертники были тогда в японской армии обычным явлением…"
Ю. Иванов, исследователь, историк:
"…Другой способ остановить советские танки заключался в использовании "живых мин". В мемуарной литературе часто описывается бой под станцией Мадаоши (на подступах к Муданьцзяну). Обвязавшись сумками с толом, с гранатами и минами двести смертников образовали живое подвижное противотанковое минное поле. Заросли густого гаоляна позволяли им скрытно подкрадываться к советским танкам и взрывать их. Минно-взрывные заграждения, приводившиеся в действие смертниками, активно применялись 13 и 14 августа на муданьцзянском направлении, где в эти и два последующих дня развернулись самые ожесточенные бои. Этому способствовало то обстоятельство, что в городе Нингута (под Муданьцзяном) дислоцировалась 1-я мотомеханизированная бригада смертников, насчитывавшая пять тысяч солдат и офицеров… Японцы таким образом подбили и сожгли около десятка советских танков, но 1-я мотомеханизированная бригада смертников была почти полностью уничтожена.
В ходе Маньчжурской операции зафиксированы случаи, когда советские танки подвергались атакам японских самолетов, стремившихся уничтожить их воздушным тараном. Так, в течение 12 и 13 августа на колонну 5-го гвардейского танкового корпуса совершили налеты 54 вражеских самолета. Камикадзе пикировали на отдельные танки, однако ущерба не причинили: 2 самолета были сбиты зенитчиками, 3 - истребителями. Остальные 9 летчиков-смертников врезались в землю, не сумев поразить боевые машины…"
В. Нинов, исследователь, историк: "…Первые же боевые столкновения с американскими танками "Шерман" быстро выявили низкую эффективность японских штатных противотанковых средств в борьбе с машинами такого типа. Однако ко времени вступления СССР в войну японская сторона не извлекла нужных уроков и не провела срочной модернизации своего противотанкового оружия.
Японские противотанковые пушки пехоты тоже не годились для эффективной борьбы с современными советскими танками. 37-мм противотанковая пушка Тип 94 образца 1937 года являлась копией немецкой 3,7 cm Pak 35/36, которая, в свою очередь, безнадежно устарела к началу Второй мировой войны. С 500 м она могла пробить всего 38 мм брони. Лучшие результаты были у противотанковой 47-мм пушки Тип 1. С 500 м она пробивала 68 мм. Орудие справлялось с легкобронированной техникой и могло попытаться пробить бортовую броню средних танков противника, однако для полноценной борьбы с танками этого было явно недостаточно.
Чтобы хоть как-то исправить положение, японская полевая артиллерия получила кумулятивные снаряды. Тестовые отстрелы показали, что снаряды Тип 2 у орудий калибра 70 и 75 мм поражали не более 78,7 мм брони. Крутая траектория и низкая начальная скорость не способствовали меткой стрельбе.
20-мм автоматическое противотанковое ружье Type 97 пробивало 30-мм броню под прямым углом с 250 м.
Лучший результат давала 75-мм зенитная пушка Тип 88 с высокой начальной скоростью снаряда, но исправить ситуацию в условиях подавляющего господства советской авиации она не могла.
В силу этих причин японским пехотинцам нередко приходилось самим искать способы борьбы с вражескими танками. Уместно вспомнить, что именно пехотные дивизии составляли львиную долю Квантунской армии. Арсенал противотанковых средств японской пехоты был обширным, но против советских войск малополезным, особенно с учетом условий местности. В целом японская армия не имела достойных штатных вооружений для борьбы с советской бронетехникой. По это причине пехотинцам приходилось использовать малопригодные импровизированные или вообще самоубийственные противотанковые средства. Удивительно, но японское командование проигнорировало и не позаимствовало у своего союзника, Германии, достаточно простую и дешевую технологию производства эффективных ручных гранатометов.
Стоит отметить, что Япония, уделяя огромное внимание развитию флота и авиации, практически не развивала свои сухопутные силы, в том числе и бронетанковые...".
Ю. Иванов, исследователь, историк:
"…В каждой роте японцы создали команды истребителей танков. На вооружении у них были бутылки с зажигательной смесью, связки ручных гранат и длинные бамбуковые шесты с прикрепленными к ним минами. Входившие в команды истребителей танков солдаты считались смертниками, хотя имели теоретические шансы уцелеть. Они располагались в одиночных узких окопчиках на расстоянии 150-200 метров перед узлами сопротивления. При подходе неприятельских танков они пытались шестами подтащить под них мины. Но длина бамбуковых шестов составляла 2-3 метра, и, если танк шел не на окоп, то смертники бросались ему наперерез. Часто они пропускали танки, а затем сзади бросали в них бутылки.
Во время Маньчжурской операции 1945 года советские войска впервые столкнулись с действиями японских смертников - истребителей танков, специально для этого обученных и организованных.
Готовясь к войне с СССР, Квантунская армия сформировала специальную бригаду самоубийц. Четыре тысячи ее солдат были обучены бросаться под танки, жертвуя собой, взрывать мосты вместе с неприятельскими танками и т. д.
Отряды смертников формировались штабами всех дивизий и полков. Каждый батальон и рота организовывали свои группы самоубийц. Главная и основная их задача заключалась в уничтожении танков противника.
Типичным способом борьбы с танками была засада. Сильно пересеченная лесисто-болотистая местность как нельзя лучше подходила для засад как отдельных солдат-смертников, так и целых подразделений. К тому же необходимо признать удивительную способность японских солдат тщательно маскироваться и не обнаруживать своего присутствия даже в нескольких метрах от противника. Отмечено несколько случаев, когда ремонтировавшие свою машину танкисты случайно находили рядом с танком узкую щель с японским солдатом. С двухпудовым зарядом взрывчатки, привязанным к спине и груди, он мог просидеть сутки и более, выжидая подходящий момент, чтобы действовать наверняка. Редко удавалось захватить в плен обнаруженного смертника: они немедленно подрывали себя зарядами…".