"Спасение" Ивана Вырыпаева - фильм прежде всего гипнотический. Вслед за героиней, монашкой из Польши, можно замереть в оцепенении перед лицом - нет, перед ликом этих горных круч, перед сиянием чистейшего неба и прозрачностью воздуха.
Тибет, крыша мира, место неземной силы, куда, как ангелы, слетаются инопланетяне. Сестра Анна прилетела сюда в командировку к коллегам из местного католического храма. Но дороги перекрыла непогода (впрочем, фильм так умиротворен, что непогодой здесь и не пахнет), и Анна вынуждена коротать дни в селении у подножья Гималаев. Рассматривать ласточкины гнезда диковинных домиков, бродить по горным тропам и замирать перед золоченым идолищем с накрашенными губами - тоже божественного происхождения. Стоять среди местных монахов с навсегда потухшими глазами, внимать ударам ритуального гонга...
Собственно, половина фильма проходит в этой своеобразной летаргии - созерцании Вселенной. Уловление сфер, которое только может и выключить человека из мирской суеты и приблизить его к тому, что верующий считает Богом, а неверующий вспомнит о том, до чего еще не докопались науки. Это почти безмолвная кинокартина, где все события - и бытовые, рутинные, и фантастические - уравнены в значении: от приезда в гостиничку до горной болезни, от испытания одиночеством, которое учиняет себе героиня, до ее встречи с прекрасной, как музыка ветра, летающей тарелкой, от мимолетных знакомств до визита к цели своего путешествия - католическому храму с буддийским акцентом. При этом ни нас, ни автора совершенно не интересует, зачем, собственно, она приехала, и что будет делать в храме, и к чему эти долгие блуждания по горным тропам, и что сулят нам бесплотные, как лунный свет, инопланетяне.
Никаких утилитарных вопросов: жизнь как свободное парение, где каждый миг несет в себе и тихую радость, и философскую загадку. Время от времени загадки, накапливаясь, разряжаются каким-нибудь диалогом со случайно встреченными людьми - как правило, такими же чудиками, ищущими то, не знаю что. Поэтому диалоги получатся слегка безумными, но неожиданно глубокими - так ребенок, сам того не зная, может вдруг сморозить что-то достойное Сенеки. Каролина Грушка играет современный вариант американской хиппи, приехавшей в горы в поисках утраченного смысла жизни. И та выдаст ключевую параллель картины: человек - пылесос с мешком, переполненным дерьмом жизни. Мешок можно опорожнить - и снова всасывать пыль, сор и дерьмо жизни.
Этот круговорот и есть жизнь? Искательница счастья здесь, чтобы найти силы перестать быть пылесосом. Монашка Анна, которой уже сказали про истинный смысл жизни, с ней не согласна, и мы чувствуем, что этот абсурдный спор вдруг становится важнейшей точкой и фильма и одной из целей нашего к нему визита - в разреженном воздухе с четкими контурами горных декораций на горизонте начинает думаться странно и хорошо. Это первоклассная сцена - и по тому, как написана, и как, с какими паузами-осмыслениями, сымпровизирована. В фильме три таких диалога. Второй будет с неким американским музыкантом, который заливает, что играет в группе U2, и очень озадачен, когда смекнет: собеседница не знает, что это такое. Эта картина вся состоит из встреч разных миров, разных вер и убеждений, разных существ, единственно чем объединенных - это человеческим обликом. Инопланетяне не в счет, но ведь и видели мы только их тарелку - тоже самую человечную из тарелок, тоже излучающую умиротворение. Третий диалог - самый короткий и самый неубедительный, словно не знали, как поставить точку. На экран выйдет сам Иван Вырыпаев в образе туриста из России, чтобы в разговоре с ним героиня могла словесно сформулировать то, о чем в своем безмолвии уже рассказал нам фильм.
Я думаю, что это, при всей кажущейся скромности, конечно, фильм-событие. Он реанимирует затасканное и заплеванное понятие духовности в самом широком и необязательно религиозном смысле этого слова - возвращает это понятие в его естественное измерение. Он дает новый смысл многократно обруганной, давно попавшей под подозрение толерантности к другим укладам, убеждениям, заблуждениям, верованиям, ритуалам - они все оказались нашими общими перед лицом - нет, ликом этой еще не виденной в кино вселенной. Он примиряет всех со всеми.
Режиссура странная, временами неровная. Временами кажется, что в кадре мелькнула неряшливая срезка, брак монтажа. Статичная, вселяющая чувство стабильности камера не всегда логично сменяется ручной и нестойкой. Вырыпаев словно напоминает: он не кинорежиссер, он драматург и человек театра. И тут же выдает такое точное понимание кинематографа, какое дано немногим. Слов мало, но от того, что кажется простеньким диалогом, невозможно оторваться. И гипнотически хороши актеры - Грушка в эпизоде, Казимир Лиске в роли музыканта, художница Полина Гришина в роли монахини Анны. В эту картину входишь ощупью, не без труда отрываясь от суеты, улавливая другой ритм и другую меру душевного покоя. А к финалу испытываешь благодарность авторам, которые словно ненароком открыли для тебя все это - как выяснилось, главное.