Сергей Шаргунов: Я думаю, что эта провокативность французского журнала банальна, пошла и даже стерильна. Для этих журналистов есть неприкосновенные, охраняемые социальные страты и темы, которые никогда не обсуждаются. Ведь карикатуристы не позволили себе изображать в гротескном или глумливом ключе своих коллег, убитых во время теракта. А Россия с ее политикой в Сирии, которая будто бы оказывается противником цивилизованного человечества, - отличная мишень для издевательств.
Вместе с тем, не хочется морализировать, потому что у нас это морализаторство часто носит безграмотный характер. Существуют французские традиции осмеяния всего и вся, преодоление любых пределов. А у нас разные официальные лица, не читавшие ни Пушкина, ни Набокова, делают квадратные глаза и говорят, что виновницей всех бед на свете является редакция Charlie Hebdo.
Да и неофициальные лица реагируют не всегда адекватно. Часто, к примеру, в социальных сетях просят призвать к ответу тех, кто надевал футболки с надписью: "Я Шарли". Как будто они виновны.
Сергей Шаргунов: Я считаю, что вопли "Я Шарли" были достаточно нелепыми, потому что это личное дело каждого - сочувствовать убитым журналистам и их семьям, возмущаться произошедшим. Другое дело - немедленно солидаризироваться с редакцией газеты в манере их сатиры. Требовать тиражирования их карикатур - это уже такая квазиколлективистская реакция. Нездоровая стайность. Ведь доходило даже до осуждения тех, кому эти карикатуры не нравятся - мол, раз за них заплачено кровью, то все должны восхищаться этими работами.
Но и на другой стороне есть некоторое лицемерие. Призывы запретить, признать журнал экстремистским - давайте дальше запрещать "Лолиту" Набокова или "Сказку о попе" Пушкина. Маргинальное французское издание упражняется в запредельной сатире, ничего нового здесь нет. Что дальше говорить?
Выходит, следовало просто промолчать и проигнорировать?
Сергей Шаргунов: Конечно, эти карикатуры - повод для общественной дискуссии. Но это не панк, не храбрость, не взлом стандарта, как кому-то могло показаться. Маяковский в свое время тоже написал: "Я люблю смотреть, как умирают дети" - по сути чудовищное высказывание. Но речь здесь не о человечном или бесчеловечном. Речь о пластмассовом, плюшевом мире. О том, что Charlie Hebdo прекрасно знает с кем можно, а с кем нельзя бороться, над кем потешаться, а над кем - нет. Они не будут смеяться над секс-меньшинствами, потому что в политкорректном обществе за это можно жестоко поплатиться. Я полагаю, что к этим публикациям следует относиться спокойно, трезво, без лишнего пафоса. Просто говорить, что это мерзко, гнусно, но это их проблемы - и все.
Публикация карикатур - это диагноз для рисовальщиков издания? Или для их аудитории?
Сергей Шаргунов: Все несколько сложнее и глубже. Это скорее болезнь лицемерия, которая поразила всю Европу. И она куда страшнее пресловутой болезни кощунства. Проблема в этом европейском дисциплинарном санатории, когда что-то можно топтать, а что-то надо оберегать как священные темы. А говорить о нигилистическом вольнодумстве… После Сартра и Камю? После "Путешествия на край ночи" Луи-Фердинанда Селина? Для человека просвещенного - это не повод для истерики. Но особая добавочная гнусность действия журнала именно в том, что в уютном западном мире политкорректности они прекрасно знают, над чем можно насмехаться. И дело не просто в том, что они переходят определенные границы.