На роль Алексея Ивановича, центрального героя романа, компаньона Бабуленьки по игре в рулетку, приглашен актер из Москвы Владимир Кошевой. В Петербурге артист ранее жил, был занят в антрепризном спектакле, снимался у режиссера Дмитрия Светозарова в многосерийном телевизионном фильме "Преступление и наказание" (Родион Раскольников), играл у режиссера Ирины Евтеевой - в фильмах "Маленькие трагедии", "Арвентур". Актер рассказал "РГ", что он думает о театре, партнерах, актерском росте.
Владимир, вы закончили ГИТИС, но в государственном репертуарном театре прежде не работали?
Владимир Кошевой: Я два сезона служил в московском Театре имени Гоголя, у Сергея Яшина, играл Кота. Потом работал с "Театральным товариществом 814" под руководством Олега Меньшикова, с петербургской театральной компанией "Антика" (была такая антреприза "Флорентийская трагедия"). Но последнее время я работаю исключительно в кино.
Один большой мастер - Михаил Михайлович Козаков - научил меня: в театр надо приходить только к режиссеру. Можно купиться на роль или на материал, или на партнеров. Но надо, чтобы все совпало. Если выпадает одно звено из трех - режиссер, пьеса, партнеры, это плохо. Когда-то Михаил Михайлович репетировал в Театре имени Моссовета "Короля Лира" и хотел ввести меня на роль Эдгара. Я тогда еще был студентом. Мы долго репетировали, очень подружились. Если говорить о моем становлении, у меня все связано с людьми по имени Михаил: Скандаров (мой педагог), Козаков, Елисеев (мой театральный крестный, партнер по сцене, друг), Шемякин. Все - мои архангелы. Михаил Шемякин познакомил меня с Романом Мархолиа. Такая замечательная цепочка. А то, что я теперь играю "Игрока" на сцене вместе со Светланой Николаевной Крючковой, любимой актрисой Козакова, это мне, наверное, привет от него!
Михаил Козаков видел во мне шекспировского артиста, говорил, что я могу владеть на сцене страстями, мощными проявлениями. Когда вышел фильм "Преступление и наказание", Михаил Михайлович позвонил мне и сказал: "Я был не прав. Твой автор - не Шекспир, а Достоевский. Страсти, нервные перепады - как будто специально для тебя написаны". Он прочил мне "Игрока", другие произведения Достоевского. И закончишь, мол, ты в старости ролью папаши Карамазова. Когда мы репетировали Шекспира, Козаков рассказывал, что в английской актерской школе есть такая градация: начинаешь с Ромео, потом играешь Гамлета, Ричарда III и заканчиваешь королем Лиром. Козаков начинал с роли Гамлета и закончил свою театральную деятельность Лиром. Это очень важно для актера. Сейчас на актерский рост мало кто обращает внимание, какая разница, кого играешь - Тютькина или Пупкина…
Премьера состоялась. Какие впечатления от нее и от дебюта на легендарной сцене БДТ?
Владимир Кошевой: Меня многие пугали: театр - дело неблагодарное, там такие течения, подводные камни, это "террариум единомышленников", "клубок целующихся змей". Но у нас такой слаженный коллектив! "Игрок" - ансамблевый спектакль. Ансамбль - в традициях русского репертуарного театра. Я все время чувствовал поддержку, все время встречался глазами со своими партнерами, мы были вместе. Единый организм, как в симфоническом оркестре, где дирижирует Гергиев или Спиваков, где каждый инструмент на своем месте. Это очень музыкальный спектакль, там сложная партитура, и каждый ведет свою партию. И когда кто-то выходит на первый план, все аккуратненько уходят назад, дают возможность прозвучать этой ноте, чтобы потом снова подхватить. Это такое наслаждение! Я чувствовал свою силу и силу, энергию партнеров. Когда вышел на сцену, сначала зал показался мне таким большим! А дальше вдруг большим, даже огромным стал я. До пяти часов утра после спектакля не спал, не мог успокоиться, энергия переполняла. Не устал! Наверное, смог бы еще десять вагонов картошки разгрузить.
Что новое освоили на репетициях, чего прежде на сцене никогда не делали?
Владимир Кошевой: Никогда не пел, не танцевал, не говорил на французском, не поднимался с лонжей (страховкой) вверх, как в цирке под купол. Не решал роль пластически, не заменял пластикой целые сцены. В кино есть "жест роли", который определяет характер персонажа. Этому меня научил Дмитрий Иосифович Светозаров. У Достоевского была нервная манера все время что-то искать на себе, перебирая пальцами. Я взял это за основу, и, когда был пиковый момент в нервном состоянии, Раскольников хватал собеседника либо за грудки, либо за пуговицу. Это "жест роли". У Андрея Малюкова мы тоже искали "жест роли" - по руке князя Юсупова. Ирине Евтеевой обязательно нужен был "жест роли", мы искали в "Арвентуре" пластику. Так работают режиссеры - профессионалы, это великолепная старая школа.
Сейчас пришло новое поколение режиссеров, очень талантливое, они решают много технических задач, но иногда забывают, что в центре спектакля - артист. Все-таки пока зрители в театр приходят на актеров. Интересно смотреть, как актриса или актер говорит, молчит, плачет…
Петербургский режиссер Ирина Евтеева будет снимать анимационно-игровой фильм про поэта Велимира Хлебникова и главную роль предложила вам. Готовитесь?
Владимир Кошевой: Готовлюсь. Летом на Московском кинофестивале, где наша картина "Арвентур" по произведениям Александра Грина получила три приза, Ирина тихонько шепнула мне: "Читайте Хлебникова, Володечка". Я удивился, но начал читать. Потом спросил: "Кого я буду играть?" - "Как кого? Хлебникова!" - услышал в ответ.
Когда я впервые встретился с Ириной Евтеевой, то понял, что она вернула меня в мой мир, блистающий, как у Грина, подарила мне то, что я люблю, но уже забыл: я могу быть смешным, наивным, романтичным, в этой жизни не будет расчета, цинизма, и мне там хорошо, свободно. Ирина дарит мне то, чего многие люди лишены: сказки, фантазии, волшебство, добрые слова. Она щедро делится своим миром.