Люк, как вы воспринимаете то, что происходит сегодня в мире?
Люк Персеваль: Я считаю, что все-таки мы живем в эпоху третьей мировой войны. Когда каждый день взрываются бомбы, когда на дорогах миллионы беженцев - разве иначе можно назвать происходящее сегодня?
Войны были и прежде, но прежде цинизм не был легитимным - я имею в виду карикатуры на разбившийся на Синае лайнер А321, которые позволил себе журнал Charlie Hebdo.
Люк Персеваль: Я не понимаю людей, которые идут на подобное. Но точно знаю, что масс-медиа все больше и больше манипулируют сознанием людей. И здесь в ход идут все средства, вплоть до карикатур. Как-то я видел, в телефильме бельгийский журналист спрашивает у прохожих о происходящем в Сирии. И люди отвечают: "Ну это же далеко". Возможно, кто-то отвечал иначе, но в фильме оставили только те слова.
Я живу в Германии, в Гамбурге. Сюда приезжают люди, бегущие из Сирии. И я понимаю: они недалеко - они спят у моих дверей. Когда рассказывают о покидающих свои дома, о тонущих в море, как о чем-то едва ли не обыденном, для меня это так же страшно, как и те карикатуры, которые говорят "да ничего страшного не произошло". Это не страшно, это жестоко и аморально по отношению к жертвам всех катастроф.
А у вас не возникает ощущения бессмысленности того, чем вы занимаетесь, на фоне всех этих всемирных кошмаров?
Люк Персеваль: Нет. Я сейчас как раз ставлю спектакль по роману Стейнбека "Гроздья гнева", и это не случайно.
Вы проводите аналогию между сирийскими беженцами и фермерами, вынужденными в 30-е годы из-за засухи и экономических трудностей покидать свои дома в Оклахоме, идти через всю Америку в поисках благополучных мест. Что у них общего?
Люк Персеваль: Это библейская метафора, ведь человечество кочует с библейских времен. Тысячи и тысячи лет назад выходцы из Африки тоже искали свой дом, расселяясь по всей планете. И с тех пор человечество, стремясь выжить, постоянно кочует в поисках средств к существованию. Мы говорим на разных языках, у нас разного цвета кожа, мы принадлежим к разным культурам, но в конечном счете мы все - переселенцы.
Сейчас повсюду в Европе настроения все более реакционные, люди голосуют за ультраправых. И огромную роль в этом играют СМИ. Для них беженцы - "всего лишь" масса персонажей для телесюжета. Это всего лишь цифры. Один миллион, два миллиона - уже абстракция. Как сочувствовать абстракции? Поэтому должен звучать голос искусства, который говорит: нет, это неправильно!
Человеку свойственна агрессия, значит, войны неизбежны.
Люк Персеваль: Да, но тот факт, что в человеке заложены деструктивные силы, не оправдывает убийство. В конце концов в человеке заложена и потребность любви и гармонии, мораль.
Как заметил философ Кант: "Две вещи удивляют меня: звездное небо над головой и моральный закон внутри нас".
Люк Персеваль: Поэтому и надо в нас культивировать лучшее, а не потворствовать худшему.
Где вы ставите "Гроздья гнева"?
Люк Персеваль: В Thalia Theater, в Гамбурге (он возглавляет этот немецкий театр. - Прим. ред.). У нас в спектакле играют актеры из Германии, Голландии, Польши, Бельгии, Хорватии и России. Они будут пытаться играть его на разных языках, скажем, в Германии - на немецком, во Франции - на французском. Так ведь и беженцы, чтобы выжить, вынуждены говорить на чужом языке.
В России тоже сыграете?
Люк Персеваль: Возможно, мы покажем его будущей осенью в Петербурге, на фестивале "Балтийский дом"... Есть еще мысли по поводу работы с русскими артистами, но не хочу забегать вперед. Могу только сказать, что с огромным удовольствием работаю с ними. Вообще мне импонирует то, что в России люди более открыты, чем на Западе. И ощущается едва ли не любовный интерес к другому человеку.
Большинство американцев, с которыми мне доводилось встречаться, вначале спрашивают, чем я занимаюсь, а затем интересуются, сколько я зарабатываю. И хотя они могут тысячу раз повторить: "Я люблю тебя", не могу им поверить. На мой взгляд, любовь - это что-то другое, не то, что они предполагают. Все-таки, что ни говори, мы, европейцы, по всем статьям ближе к русским, нежели к американцам с их культурой, которую нам навязывают...
А в русских актерах меня удивляет их сумасшедшая увлеченность делом. Такой самоотдачи на репетиции я не видел нигде и никогда.
"Макбета" в Белграде приняли фантастически. Но для вас мероприятия такого рода - не просто возможность "себя показать"?
Люк Персеваль: Конечно. Такие встречи и фестивали - то, что нас объединяет, как ни банально это звучит. Посмотрите, какие тексты в театре прошли испытание временем - древнегреческая классика, Шекспир, из нашего времени, скажем, "Смерть коммивояжера" Артура Миллера. Это пьесы о том, что все мы, живущие в разных странах и говорящие на разных языках, полны одних и тех же сомнений, страхов. Мы задаем себе одни и те же вопросы. Мы все равны, я не устаю это повторять. Но только искусство может напоминать нам об этом раз за разом, сохраняя в нас человеческое.
P.S.
В рамках IX Международного фестиваля "Петербургский театральный сезон" в Белграде на сцене Югославского драматического театра и в Русском доме были представлены 5 спектаклей. Белградские театралы, помимо "Макбета" увидели психологически-выверенный "Вишневый сад", созданный Юрием Цуркану, учеником Георгия Товстоногова, в театре "Русская антреприза" им.А. Миронова. Экспрессивный "ВААЛ", поставленный Александром Морфовым в театре им.Комиссаржевской. Спектакль "Братья" театра "Приют комедианта" - необычную сценическую вариацию Евгении Сафоновой "Братьев Карамазовых". И кабаре-шоу "Нафталин" "Комик-треста". Также в Белграде была представлена экспозиция "Волшебный мир петербургских марионеток", подготовленная театром марионеток им. Деммени и выставка "Петербург глазами ангелов: взгляд с Исаакия". По традиции этот проект, работающий на культурный диалог, проходит в ноябре в крупнейших центрах Европы. До Белграда "Петербургский театральный сезон" состоялся в Праге, Тель-Авиве, Берлине, Милане, Хельсинки, Дрездене, Марселе и Тбилиси.