- Вы участвовали в разработке российского законодательства о контролируемых иностранных компаниях (КИК). По нему, если россиянин участвует в иностранном бизнесе в виде долей и акций, то с него придется заплатить нашей казне. Как вы оцените нынешнюю работу закона? Компаниям и бизнесу сильно пришлось перестраивать свою работу из-за этого закона?
- Я считаю, что нынешняя редакция закона о КИК - рабочая. Сам закон - естественная реакция государства на размывание налоговой базы. Он изменил жизнь нашего крупного и среднего бизнеса. Необходимость раскрыться перед государством ведет к серьезным изменениям всей холдинговой структуры. Это огромные затраты на реорганизацию холдингов, закон о КИК также ведет и к изменениям договорных отношений внутри холдингов, приходится пересматривать отношения с акционерами. Потеря конфиденциальности в структуре владения - основное неудобство для наших предпринимателей. Кроме того, по нынешним правилам иностранные компании при определенных обстоятельствах должны сдавать отчетность по 25-й главе нашего Налогового кодекса. Но сложно объективно представить себе, что иностранная компания сможет привести все свои документы в соответствие с российским законодательством. Это трудоемко. Это дорого. Это неудобно. Поэтому мы надеемся, что Госдума примет изменение, которое позволит представлять национальную отчетность иностранных компаний, проведенную местными, иностранными аудиторами. И тогда такая отчетность могла бы приниматься в России, тогда можно было бы в России по иностранной отчетности сказать, что прибыль нашей компании - такая-то. Это существенно облегчило бы жизнь бизнеса.
- Как вы оцениваете процесс отечественной амнистии капитала? К примеру, правительство недовольно скоростью раскрытия. Какая тут основная сложность?
- Вообще закон не имеет слова "амнистия". Это закон о добровольном декларировании иностранного имущества и капиталов. Слово "амнистия" появилось из-за прессы. В вопросе оценки эффективности этой "амнистии" есть вопросы сугубо юридико-технические, а есть вопросы психологические. И тут логика такая: раз уж ты подал декларацию, то ты амнистирован, а раз уж ты амнистирован, то ты в прошлом совершил преступление. Амнистируют только преступников. Хотя на самом деле, раскрывая эту информацию, ты не декларируешь, что ты чего-то нарушил. Тебе действительно даются определенные гарантии от потенциальных нарушений прав в сфере налогового законодательства. В общем, логика у бизнесменов такая: я разве преступник, чтобы амнистироваться? Я не преступник, поэтому и амнистироваться не пойду, а то я пойду, и мне скажут: ты пришел с повинной, значит, где-то ты совершил преступление, значит, в отношении тебя нужно проводить дополнительные проверки. Это психологическая проблема, влияющая на то, что предприниматели декларируются не очень активно. Чтобы снизить такое недоверие, нужно вести определенную пропаганду, совершенствовать судебную систему.
- Каким образом?
- Кроме системы государственных судов нужно активно развивать независимые негосударственные третейские суды. Государство должно согласиться, что бизнес может отдавать свои споры на рассмотрение не только государственным судам, но и третейским судам. В Россию нужно приглашать иностранных судей, создавать какой-то большой авторитетный арбитраж, к примеру, на базе МКАС при Торгово-промышленной палате РФ. Тогда независимые арбитры могли бы рассматривать споры не только с правовой точки зрения, но и с точки зрения экономического анализа. Именно с экономическим анализом у наших государственных судей порой бывают проблемы, им нередко бывает сложно решать сложные корпоративные споры. А наличие независимых третейских судов в России, чей авторитет признавался бы государством, сильно бы укрепило доверие бизнеса к нашему национальному правопорядку. И тогда у нас был бы не отток капитала из страны, а его приток.
Сейчас в силу деофшоризации немало российских предпринимателей думают о смене налогового резидентства. Причем одним из самых популярных инструментов по его смене является приобретение иностранного гражданства.
- По-вашему, таких много? Зачем им это нужно?
- Их много, и немалая их часть является своего рода развитием темы доверия к государству. Однако важно понимать, что иностранное гражданство нужно не для агрессивного налогового планирования и налоговой оптимизации, а прежде всего для более эффективного управления трансграничной холдинговой структурой. Ведь россияне, обладающие иностранным паспортом, зачастую являются "гражданами мира": они проводят один месяц в Лондоне, один месяц в Нью-Йорке, месяц в Сингапуре, несколько недель в Нью-Йорке, пару дней в Москве. Наличие иностранного паспорта дает возможность перемещаться по миру мобильно, минуя очереди в визовые центры посольств. Но это также и палка о двух концах: не появляясь в России, вы становитесь налоговым нерезидентом, и в России придется платить не 13 процентов НДФЛ, а уже 30 процентов. Но тогда на вас не будет распространяться законодательство о КИК.
Так что не стоит демонизировать эту категорию предпринимателей, зачастую приобретение иностранного гражданства направлено на то, чтобы более эффективно управлять своим бизнесом. Да, сейчас некоторые могут принять решение о смене налогового резидентства и получить паспорта Великобритании, Кипра или Сент-Китс и Невис. Но большинство таких бизнесменов используют свое иностранное гражданство не для того, чтобы обойти отечественное деофшоризационное законодательство, а для того, чтобы иметь возможность вести бизнес по всему миру.
- Какие есть трудности в работе законов о деофшоризации и амнистии капиталов?
- Кое-где формулировки написаны в них немного размыто. И порой определить, было ли нарушение или нет, действительно трудно. Приведу пример: по амнистии капиталов лицо может обратиться в ФНС с декларацией и раскрыть свои иностранные активы. При этом в законе прямо говорится, что не являются основанием для отказа в предоставлении декларанту гарантий ошибки в декларации, не препятствующие идентификации декларанта или имущества. Но это субъективное понятие, влияет ли тот или иной нюанс на содержание такой декларации или нет. Можно сказать, что любая запятая или неправильно указанный кадастровый номер земельного участка (при правильно указанном адресе) препятствует идентификации, поэтому гарантий этому лицу не предоставят. У нас пока нет ответов на вопрос, как реагировать на это, но мы будем плотно работать с ФНС, чтобы из-за большой загрузки налоговых инспекторов не было технических отказов по мелким формальным основаниям.