Михаил Абдурахманович, что происходит с Внешэкономбанком, вы ситуацию знаете изнутри, являясь членом Экспертного совета. Все действительно так плохо?
Михаил Эскиндаров: Я считаю, что обсуждение в СМИ положения Внешэкономбанка и его капитализации было искусно направлено в ложное русло.
Сознание читателей и телезрителей сразу поразили "дырой" в 1,5 триллиона рублей, которая будто бы образовалась в результате работы ВЭБа и которую теперь минфину надо закрывать из бюджета. То есть теме сразу придали смысл о неэффективности банка развития и в целом антикризисной политики государства. Такой поворот нанес и продолжает наносить ущерб имиджу страны в глазах иностранных кредиторов.
Кроме того, ситуация с ВЭБом служит для политического истеблишмента Запада дополнительным аргументом, что санкции против России работают и надо продолжать действовать в том же ключе.
Минфин продвигал несколько предложений. Выплатить внешний долг Внешэкономбанка, конвертировав еврооблигации ВЭБа в евробонды минфина. Или погашать долговые транши Внешэкономбанка за счет федерального бюджета (в рамках поручения президента об учете таких выплат за рамками дефицита в 3 процента ВВП). Что выбрать?
Михаил Эскиндаров: Оба варианта противоречат закону о банке развития, где сказано, что Внешэкономбанк не отвечает по обязательствам РФ. А Российская Федерация не отвечает по обязательствам Внешэкономбанка. Таким образом, реализация предложения минфина меняет условия кредитных соглашений ВЭБа с иностранными кредиторами и дает им формальное основание для выставления ковенант на многие миллиарды долларов.
Минфин предлагает также до решения вопроса о радикальной капитализации ВЭБа продавать его активы. И такое предложение, по моему мнению, неэффективно.
Во-первых, пакеты акций компаний приобретались банком при другой конъюнктуре и реализация их на "низком" рынке пробьет еще одну брешь в балансе. Если реализовать сегодня портфель акций и ценные бумаги, приобретенные по отдельным решениям Наблюдательного совета, то банк получит минус в более чем 200 миллиардов рублей.
Вместе с тем понятно, что, выйдя одновременно с пакетами акций "Газпрома", "Русала", ОАК и "Ростелекома", Внешэкономбанк просто обвалит рынок. Во-вторых, реализация бизнеса компаний (РФПИ, ЭКСАР, "ВЭБ Инжиниринг" и т.д.) потребует независимой оценки аудитора по каждой из 17 "дочек" и затем организации тендера. А это означает, что операция с продажами растянется на продолжительный срок. Но и в этом случае сделки не покроют затрат, понесенных ВЭБом на капитализацию "дочек", и выплат огромных процентов по кредитам, привлеченным в ЦБ на санацию "Глобэкса" и Связь Банка в период кризиса 2008-2009 годов. Таким образом, если вынести за скобки интересы банков и компаний, которые за бесценок получат созданные и отстроенные ВЭБом активы, данная операция нанесет ущерб и Внешэкономбанку, и государству.
Как вы относитесь к предложению Кудрина продать частным компаниям 25 процентов акций Внешэкономбанка?
Михаил Эскиндаров: Это нереально в силу того, что ВЭБ является госкорпорацией. Реорганизация ВЭБа в акционерное общество, принадлежащее на 100 процентов государству, и последующая продажа пакета акций потребуют утверждения двух федеральных законов, множества подзаконных актов (например, в части имущества).
Все это потребует не менее полутора-двух лет. Я считаю, что дискуссия не коснулась главного противоречия, связанного с Внешэкономбанком: его создали как банк развития, управляют им и формируют инвестиционную политику как для банка развития, а оценивают эффективность как у рядового акционерного общества. Банк реализовал более сотни проектов на триллионы рублей, а ему теперь выставляют счет за убытки.
Только в прошлом году "неэффективный", как утверждают, институт государства поддержал десятки проектов национальной значимости на сотни миллиардов рублей. Среди них запуск космического аппарата "Экспресс-АМ7", уникальный фармацевтический комплекс в Ярославской области, Богучанский алюминиевый завод в Красноярском крае. Компания "Т-Платформа", в капитал которой вошел ВЭБ, создает уникальные суперкомпьютеры - одни из лучших в мире.
Сейчас, на мой взгляд, самое главное - отбросить ненужные общественные дискуссии о "неэффективности" банка. Надо перевести разговор в плоскость капитализации Банка развития для решения стратегических задач. Это принципиальный момент. Для этого нужно вспомнить, ради чего создаются банки развития. В мире сегодня действуют 590 финансовых институтов развития. Российская модель сформирована ВЭБом 9 лет назад в тесном контакте с немецким банком развития KfW.
Капитал любого института развития за рубежом формирует и пополняет, за редким исключением, государство. Ну и собственная прибыль, когда она есть. Так происходит год за годом, включая периоды кризисов. И никому из иностранных правительств не приходит в голову считать национальный банк развития, грубо говоря, нахлебником, проматывающим деньги страны и населения.
Потому что такой институт как раз и создается государством для решения задач национального масштаба. Скажем, поднимать экономику Германии после Второй мировой войны, как было с банком KfW. Или создать с нуля авиационную промышленность, финансировал которую банк развития BNDES в Бразилии. Еще вариант - помочь резко нарастить экспорт продукции, как делали Эксимбанк Японии или французское страховое агентство Cofase.
Они получают в капитал деньги государственного бюджета. Банки развития играют исключительную роль в периоды кризисов, смягчая удары по экономике за счет программ государств.
А бывает, что меняется правовая основа институтов развития?
Михаил Эскиндаров: Если даже институт развития акционируется, такое иногда бывает, государство сохраняет полный контроль и полностью гарантирует все его выпуски еврооблигаций. В пример можно привести тот же KfW и Государственный банк развития Китая. Из последнего, между прочим, государство ушло формально: 51 процент акций принадлежит минфину, а 49 процентов - Центральному банку Китая.
И только Внешэкономбанк, являясь государственной корпорацией, финансирует проекты главным образом из средств, привлекаемых с рынка.
При этом если строго исходить из буквы закона о банке развития, то государство гарантирует его обязательства лишь в размере первого взноса в уставной капитал, сделанного в 2007 году, - то есть 180 миллиардов рублей. За все евробонды и прочие займы на внешнем и внутреннем рынке Внешэкономбанк платит проценты. И немалые деньги. Даже ресурсы Фонда национального благосостояния и кредиты Центрального банка на санацию банков в кризис размещаются на счетах ВЭБа на платной основе. Размещает ВЭБ евробонды и привлекает иностранные синдицированные кредиты по более высокой ставке, чем, к примеру, Сбербанк и ВТБ. Как раз по причине неполного покрытия гарантий государством.
Как и кем утверждаются инвестиционные проекты в ВЭБе?
Михаил Эскиндаров: Насколько мне известно, львиная доля проектов Внешэкономбанка утверждается Наблюдательным советом, но фондируются они с рынка.
Сами проекты долгосрочные - на 10-30 лет. 90 процентов проектов на срок более 5 лет. А ставка совсем не рыночная, поскольку прибыль не включена в приоритеты банка развития. Такого себе не может позволить ни один коммерческий банк, включая квазигосударственные Сбербанк и ВТБ. Такова, можно сказать, это уникальная рамка, в которой Внешэкономбанк реализует инвестиционную политику.
Какой главный вывод?
Михаил Эскиндаров: Капитализация банка развития и эффективность его инвестиций - это разные по смыслу категории. Не то чтобы абсолютно не связанные между собой, но, скажем так, это параллельные векторы. Во всяком случае потребность в капитализации не выводится напрямую из эффективности.
Финансовые институты развития - по сути политические инструменты любого государства. Левое ли правительство в стране или правое, либералы во власти или социал-демократы везде они продолжают, сменяя друг друга, капитализировать банки развития.
Хотя бы в той же Бразилии. С 2008 по 2014 год капитализация BNDES выросла в 2,2 раза. Во столько же у Госбанка развития Китая. Корейский банк развития KBD нарастил капитал в 1,5 раза. Я уже не говорю о валютных эквивалентах их капитала. У китайского - это 110 миллиардов долларов, у бразильского - 24 миллиарда долларов.
Внешэкономбанк на 1 января 2016 года имел капитал 492 миллиарда рублей, то есть около 6 миллиардов долларов по текущему курсу.
Словом, капитализация - не награда за эффективность и тем более она не должна быть наказанием. Это исключительно инструмент пополнения ресурсной базы института развития с целью устойчивого развития национальной экономики.
А вот по результатам реализации конкретных проектов и оценки в целом института развития государство может и должно делать заключение об его эффективности. Проблема, однако, в том, что четких критериев оценки эффективности госкорпораций, насколько мне известно, пока нет. В свое время велась определенная работа. Но ее так и не завершили.
В чем риски подхода, который отстаивает минфин и которому наблюдательный совет поручил подготовить предложения о рамках будущей деятельности Внешэкономбанка?
Михаил Эскиндаров: Идеологию минфина диктует текущее состояние федерального бюджета, и потому подход ведомства видится скорее краткосрочным, сиюминутным. И это можно понять. Для капитализации ВЭБа можно считать позитивным последнее решение правительства - снизить до 0,25 процента ставку и пролонгировать на 5 лет размещение средств Фонда национального благосостояния на депозитах ВЭБа. В перспективе это снизит давление и позволит удержать в границах 12 процентов норматив достаточности капитала. Банк избежит выставления ковенант иностранными кредиторами.
Но нужно системное решение вопроса капитализации и полноценной инвестиционной политики банка развития. Более технологичным административно и менее затратным финансово является, на мой взгляд, предложение минэкономразвития о капитализации Внешэкономбанка за счет ОФЗ. Оптимальная сумма, по предварительным расчетам, 1,2 триллиона рублей.
Для смягчения нагрузки на федеральный бюджет это можно делать траншами, скажем, по 200 миллиардов рублей.
Временной интервал между траншами будет диктоваться положением Внешэкономбанка на конкретный момент. Кроме того, для увеличения текущей ликвидности ВЭБа можно вернуться к звучавшим ранее идеям о размещении на депозитах ВЭБа средств компаний, не связанных с проектами банка, и специальных выпусках валютных облигаций ВЭБа для приобретения их экспортерами.