Ключевский совершенно не устарел. Актуален в наши дни и его личный опыт - человека, который не просто "сделал себя сам", но и поднялся с помощью Московского университета на социальном лифте эпохи "великих реформ" из самой настоящей нищеты.
И сегодня востребовано другое качество Ключевского - его верность избранному делу исторического знания. Скорее всего, именно по этой причине из него не получилось ни политика, ни литератора. А получился московский не только по концепции, но и по постоянному месту жительства историк: появившись в стенах университета в 1861-м, он полвека, вплоть до смерти, очень редко покидал Первопрестольную. Помимо родного университета был постоянно востребован Александровским военным училищем, Высшими женскими курсами (покуда их не было, барышни стригли волосы и под видом юношей проникали на университетские лекции Василия Осиповича), Московской духовной академией, Училищем живописи, ваяния и зодчества. Суммарный срок преподавания - не то 108, не то 109 лет.
Главным делом жизни Ключевского был "Курс русской истории". Любопытно, что в 1899-м ему предшествовало "Краткое пособие по русской истории", которое спустя 39 лет взяли за образец авторы "Краткого курса истории ВКП(б)". Василий Осипович немного не дожил до "времени большевиков", но эти последние черпали из его наследия даже в раннюю советскую эпоху (тогдашний главный советский историк Михаил Покровский был учеником Ключевского), и тем более после 1934 года, когда Сталин распорядился идеи покойного Покровского примерно высечь и вернуться к более традиционным трактовкам. Иные мотивы даже сегодняшних учебников восходят к Василию Осиповичу транзитом через советскую историографию. При том, что многие фрагменты "Курса русской истории" в наше время видятся историкам по-другому, не устаешь удивляться свежести мысли, заложенной туда его автором. В самом объемистом "Курсе" проблескивают универсальные открытия Ключевского, применимые не только к конкретным эпохам русской истории. Взять хотя бы наблюдение по итогам правления первого русского императора: "Преобразовательные неудачи станут после Петра хроническим недугом нашей жизни, правительственные ошибки, повторяясь, превратятся в технические навыки, в дурные привычки последующих правителей; те и другие будут потом признаны священными заветами великого преобразователя, хотя он сам иногда сознавал свои неудачи и не раз сознавался в своих ошибках". Василий Осипович проиллюстрировал своеобразие отечественного прошлого в своем неповторимом стиле, создавая одной фразой либо даже одним предложением обычно предвзятый, но такой яркий и запоминающийся образ. Вот перед нами герой смутной эпохи: "После царя-самозванца на престол вступил кн. В.И. Шуйский, царь-заговорщик. Это был пожилой, 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и плаху и не попробовавший ее только по милости самозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов". Или приговор Павлу I: "Науки плохо давались ему, и книги дивили его своей безустанной размножаемостью". Приложить же Александра I через ботанику Ключевскому удалось даже звонче, чем язвительному Герцену: "Это был роскошный, но только тепличный цветок, не успевший или не умевший акклиматизироваться на русской почве. Он рос и цвел роскошно, пока стояла хорошая погода, а как подули северные бури, как наступило наше русское осеннее ненастье, он завял и опустился".
С подобными оценками можно, а кое-где и нужно не соглашаться. Но вот размышления Василия Осиповича о том, зачем нужна России ее история, вечны и непоколебимы: "...Мы живем во время, обильное идеалами, но идеалами, борющимися друг с другом, непримиримо враждебными. Это затрудняет целесообразный выбор. Знание своего прошлого облегчает такой выбор: оно не только потребность мыслящего ума, но и существенное условие сознательной и корректной деятельности. Вырабатывающееся из него историческое сознание дает обществу, им обладающему, тот глазомер положения, то чутье минуты, которые предохраняют его как от косности, так и от торопливости. Определяя задачи и направление своей деятельности, каждый из нас должен быть хоть немного историком, чтобы стать сознательно и добросовестно действующим гражданином". Тут уж ни убавить ни прибавить...
Чествуя Ключевского, мы видим ясно, что историки, и притом хорошие и мыслящие неординарно, России нужны всегда, несмотря на часто повторяющиеся стенания о вреде гуманитарного образования и желании на нем прилично сэкономить. Читайте Ключевского!