Означают ли звучащие из Турции и Саудовской Аравии угрозы наземного вторжения в Сирию, что эти региональные игроки действительно готовы напрямую вмешаться в конфликт?
Виталий Наумкин: Пока это все только громкие заявления, риторика, бряцание оружием и, скорее, способ оказать давление на Дамаск и все поддерживающие его страны. Мне кажется, что сегодня Турция и Саудовская Аравия вряд ли решатся на наземную операцию. Хотя в теории они, конечно, готовы к такому шагу: ведь еще в начале 2015 года в Турции серьезно рассматривали вопрос о наземном вторжении в Сирию. Но, как говорят, именно турецкие генералы остудили пыл местных политиков. К тому же существует целый ряд преград к тому, чтобы провести такую наземную операцию даже с чисто военной точки зрения. Во-первых, для таких действий необходима серьезная поддержка с воздуха. Руководство турецких ВВС понимает: если будут введены в бой турецкие самолеты, они столкнутся с теми, кто уже действует в сирийском воздушном пространстве. В том числе - с российскими воздушно-космическими силами.
Существует целый ряд других проблем, связанных, прежде всего, с курдским фактором. Курды действуют в районе сирийско-турецкой границы. Это члены Демократического союза и отрядов народной самообороны - структуры, которые турки считают террористическими организациями. Но Россия так не считает. И американцы так не считают, и европейцы. Поэтому турки, вторгаясь в Сирию, неизбежно столкнутся с эскалацией военных действий с курдами, что сегодня уже в ограниченном масштабе происходит. И как Анкара будет решать эту проблему, пока непонятно. Вести войну фактически на три фронта - с ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки ИГИЛ), с правительством Башара Асада, и с курдами, мне кажется, Турция просто не готова. А самое главное, у Анкары нет четкой стратегии для дальнейших действий в Сирии. Ведь войти в войну легко, а выйти трудно, как показал опыт американцев в Ираке и в Афганистане.
Какой вы видите дальнейшую судьбу межсирийских консультаций между Дамаском и сирийской оппозицией, которые должны возобновиться 25 февраля?
Наумкин: Мне кажется, что переговоры продолжатся. Но это будет тяжелый дипломатический процесс. Другого выхода нет, все равно надо договариваться. Потому что чья-либо военная победа, на которую рассчитывают все конфликтующие стороны, в реальности невозможна. В Сирии должно быть национальное примирение.
Тем не менее порой возникает впечатление, что все участники конфликта, за исключением России и США, заинтересованы в продолжении военных действий?
Наумкин: Конечно, существуют силы, которые хотели бы продолжения войны. Потому что это выгодно им в финансовом отношении. Но утверждать, что все в регионе единодушно желают воевать, я бы не стал. Потому что все устали от конфликта в Сирии - и оппозиция, и правительство. Насколько я знаю по своим контактам ситуацию, люди хотят мира. Поэтому какие-то попытки добиться консенсуса, согласия между конфликтующими сторонами на приемлемой основе, встретят поддержку населения.
Насколько реализуема поддержанная канцлером Германии Ангелой Меркель турецкая инициатива о создании над Сирией беспилотной зоны?
Наумкин: Мне кажется, что эта инициатива сейчас не может быть воплощена в жизнь, хотя, видимо, на этот счет пройдут какие-то международные консультации. Бесполетная зона над Сирией - действительно турецкая инициатива. Турки хотели бы ее создать вместе с зоной безопасности вблизи своих границ. Эта территория оказалась бы фактически неподконтрольной сирийскому правительству, и, по замыслу Анкары, на ней разместились бы все беженцы.
Я думаю, что это устраивает Германию, которая сильно страдает от миграционного кризиса. Видимо, на этот счет у фрау Меркель существует какая-то договоренность с Турцией. Но эта идея категорически неприемлема для Сирии, которая видит в ней нарушение своего суверенитета над воздушным пространством и вообще над страной. И воспринимает планы Анкары, как содействие террористам, потому что в этих условиях продолжение борьбы с терроризмом вблизи турецкой границы окажется невозможным. Можно предположить, что Россия и Иран, которые всегда были против турецкого плана по созданию бесполетной зоны, не изменят свою позицию.
Согласны ли вы с утверждением, что выполнить достигнутые в Мюнхене договоренности о завершении военных действий, на практике невозможно?
Наумкин: Мне кажется, что делать такие заявления преждевременно, потому что шансы на прекращение огня есть. Во-первых, существует позиция Международной группы поддержки Сирии. Если участники этой группы будут придерживаться мюнхенских договоренностей в полном объеме, они окажут воздействие на местных игроков. Во-вторых, сирийская армия успешно наступает, перекрывая каналы притока джихадистов, оружия и других видов поддержки из Турции в Сирию. Если турецкая граница окажется закрытой, а к этому призывал и Вашингтон, то ситуация на поле боя изменится в пользу правительственных войск. Это сделает возможным пересмотр своей позиции сирийским правительством. Пока же официальный Дамаск не соглашается на прекращение огня, поскольку это позволит террористам продвигаться вперед.
Проблема действительно существует: ведь и министр иностранных дел России Сергей Лавров объяснял, что режим прекращения огня не распространяется на террористические группировки. В частности, воздушно-космические силы России продолжат наносить удары по террористам. Но о каком всеобщем прекращении огня можно договориться, если из него исключены террористические группировки. Это означает, что реально боевые действия в Сирии продолжатся.Самым непростым выглядит вопрос о том, кого в Сирии считать, а кого не считать террористами. Пока согласия в этом вопросе нет.
Мне кажется, что шансы на прекращение огня в Сирии остаются, как и на целый ряд сопутствующих этому шагу решений. Например, на открытие гуманитарного коридора к осажденным городам.
Сохраняется какое-то "шаманство" вокруг перечня группировок, которые будут считаться террористическими. В частности, в Мюнхене говорилось, что это те группировки, которых признает таковыми Совет безопасности ООН. Но ведь есть полевые командиры сирийской оппозиции, которые просто проигнорируют перемирие с официальным Дамаском. Что с ними делать?
Наумкин: Если участники мюнхенского заседания Международного комитета поддержки Сирии, включая Иран, Турцию, Катар и Саудовскую Аравию, будут придерживаться достигнутых договоренностей, они окажут давление на соответствующие вооруженные группы, чтобы те прекратили боевые действия. Если это произойдет, то ситуация изменится.
Какими вы видите наиболее вероятные сценарии дальнейшего развития событий в Сирии?
Наумкин: Я бы не рискнул делать какие-то прогнозы, потому что ситуация очень быстро и непредсказуемо развивается. Мне кажется, что сценариев очень много. Наиболее вероятным выглядит сценарий вязкого продолжающегося дипломатического процесса, в котором основные игроки, прежде всего, глобальные - Россия, Соединенные Штаты, европейские государства, все-таки сумеют навязать решение конфликтующим сторонам - и, прежде всего, региональным державам. Но тут существуют, конечно, и определенные препятствия. Например, это непредсказуемость турецкой политики, напряженность в российско-турецких отношениях.
И, конечно, сохраняющиеся очень сложные отношения между Ираном и Саудовской Аравией. Эти страны находятся в состоянии серьезного политического конфликта. Саудовская Аравия стремится, чтобы в Сирии было суннитское правительство и суннитское государство. Многие региональные государства продолжат в ближайшее время оказывать влияние на судьбу политического процесса в Сирии. Но все равно альтернативы политическому решению конфликта нет. Поэтому я вижу такой расплывчатый сценарий, с подъемами и падениями, наиболее вероятным. Непредсказуемо еще и то, как будут действовать джихадисты и насколько успешной окажется в дальнейшем война с ДАИШ международного сообщества. Неясно, удастся ли объединить усилия различных держав в этой войне, в то время, когда между собой они договориться не в состоянии.