Так кто вы, Игорь Владимирович Решетов?
Игорь Решетов: Все правильно: у меня такая многогранная специальность. Хотя изначально после окончания мединститута я оказался сотрудником старейшего онкологического центра России - Института онкологии имени Герцена. Но уже через три месяца напросился на подготовку по микрохирургии.
Почему?
Игорь Решетов: Прошлым летом у нас была встреча с японскими коллегами. Обсуждали разные проблемы. И вдруг я понял: японских коллег интересует качество активной жизни людей старше восьмидесяти лет. А значит, речь идет о полной замене вышедших из строя органов и тканей человека. То есть о развитии медицинской микрохирургии...
Наверняка подумали, как правильно выбрали свой путь.
Игорь Решетов: Уже в конце восьмидесятых стало очевидно: классическая хирургическая доктрина не способна решить наиболее острые проблемы лечения и реабилитации пациентов, в том числе онкологические. Мне повезло: учился в альма-матер микрохирургии - в научном центре хирургии, которым тогда руководил академик Борис Васильевич Петровский. И учителя были отменные: Виктор Соломонович Крылов, Ренат Сулейманович Акчурин, Константин Георгиевич Абалмасов и ставший моим старшим другом академик Миланов Николай Олегович. С той поры я и стал микрохирургом. Очень поддерживал меня академик Валерий Иванович Чиссов - ведь все мои усилия были направлены на лечение онкологических больных.
Вы все больше уделяете внимания не только использованию микрохирургии в онкологии, но и в других областях врачевания. Потому спрошу о заявлении итальянского хирурга о возможности проведения впервые в мире пересадки туловища к голове. На такую пересадку, как известно, согласен наш соотечественник из Владимира Валерий Спиридонов, страдающий неизлечимым нейродегенеративным заболеванием. На одной из телепередач познакомилась с Валерием: удивительно интересный, интеллигентный, эрудированный человек. Но он абсолютно лишен любого движения. Появилась информация о том, что эту операцию, возможно, проведут в России. Ваше мнение?
Игорь Решетов: Технически пересадить голову либо другой сегмент тела или конечности возможно. Проблема в другом: восстановлении функций пересаженного сегмента. А это напрямую зависит от способности восстановления нервной проводимости к пересаженному органу. В данном случае - от головы к телу. Это и есть главное непреодолимое препятствие.
Операция успеха не принесет?
Игорь Решетов: Если мы говорим о восстановлении кровообращения, то эта задача может быть успешно решена. Если говорить о методике восстановления дыхательного и пищеварительного тракта, то здесь тоже есть определенные успехи. Накоплен опыт успешной изолированной пересадки участка трахеи от донора к реципиенту. Есть девятилетний опыт нашей клиники в их проведении. Они выполнены Николаем Олеговичем Милановым.
Однако, возвращаясь к проблеме передачи сигналов по нервным волокнам, то... Здесь требуется не только технология ультрамикрохирургии, но и тканевой, и клеточной инженерии, нанотехнологий и так далее. Каждая из этих технологий пока развивается автономно. Нет конвергенции. Научному миру не известна такая команда, которой под силу решить данную проблему. У нас есть "исторические этюды" - об операциях великого экспериментатора Владимира Демихова. И в этих этюдах нет примера замены головы, а только ее подсадка, что, как вы понимаете, совсем не одно и то же.
Кстати, в этом году мы отмечаем столетие со дня рождения Владимира Петровича Демихова. Не ушли вперед настолько, чтобы попытаться пересадить к нормальной голове нормальное донорское тело?
Игорь Решетов: Микрохирургия - это способ невозможное сделать возможным. А человеческий организм в рамках своей жизненной формы представляет некий конструктор ЛЕГО. И именно взаимозаменяемость и дополнение разных участков тела - микрохирургических аутотрансплантатов совершили революцию в реконструктивной и пластической хирургии. Сейчас известно более тысячи таких аутотрансплантатов. Таким образом, мы можем по критериям размера, площади, объема, состава, а главное - функции свободно пересадить с помощью микрохирургической техники один участок тела вместо другого. При этом восстановленная ткань получит возможность полностью воссоздать функции того органа или ткани, которые были больны или были утрачены. Я не категорически против. Но я бы не стал спешить. Надо в первую очередь озаботиться о временном протезировании функций основных органов жизнеобеспечения - сердца, легких, почек.
Недавно вы разработали и провели уникальные операции реплантации ткани лица. Уникальные. Но разве уникальность не утрачивается тиражированием? Вы провели уже 9 подобных операций. И все же говорите об их уникальности. Почему?
Игорь Решетов: Каждый из этой группы пациентов страдал тяжелейшими формами злокачественных опухолей, поражающих лицевой скелет, распространяющихся к основанию черепа, при этом не поражая ткани лица. Поэтому можно было избежать так называемых чрезлицевых доступов для удаления этих опухолей. Задача была - сохранить лицо и при этом радикально удалить раковую опухоль.
Мы использовали самые последние открытия анатомии человека, которые показали: лицо - это некая биологическая маска. У нее собственное кровоснабжение, собственная нервная сеть, мимические мышцы. Это позволило по-иному взглянуть на возможность радикального удаления опухоли. И нам это удалось. Снятая как маска ткань лица обнажила опухоль, которую мы сумели очень аккуратно в объеме 3D убрать и провести восстановление опорных структур лицевого черепа, вернуть маску на место, вновь соединив сосуды и нервы.
Рак - это всегда очень страшно. А уж когда он еще и внешность уродует, то...
Игорь Решетов: Наша задача - минимизировать последствия этой болезни, особенно когда она затрагивает лицо. Тем более у молодых.
На недавнем форуме, посвященном хирургии головы и шеи, вы рассказывали какие-то чудеса о лечении языка.
Игорь Решетов: Это уже не чудеса. Просто мы научились при тяжелых заболеваниях головы и шеи восстанавливать их функции. Например, того же языка. Микрохирургия позволила добиться восстановления его функций - двигательных, вкусовых, чувствительных. И самое главное - восстановить речь. С помощью чего? Сложных составных аутотрансплантатов, то есть тканей, взятых у самого пациента из области или бедра, или подмышки, или передней брюшной стенки, и так далее.
Но даже если эти ткани самого пациента, их все равно надо как-то подготовить к пересадке. Иначе они могут быть отторгнуты?
Игорь Решетов: Вы правы. Требуется очень тщательное планирование и моделирование микрохирургических пересадок, а также специально подобранное лекарственное сопровождение до и после операции. И подбор наркоза.
Подобные операции могут быть тиражированы или все-таки нужно признать, что они всегда удел специализированных и очень современно продвинутых клиник? Прежде всего в отношении специалистов и оснащения. Это, мне кажется, как, скажем, в музыке. Например, пианистов множество. А таких, как Денис Мацуев...
Игорь Решетов: Ваше сравнение все-таки с изъяном. Очень хороших хирургов много, а вот по-настоящему специализированных, современных клиник явно недостает.
Могу понять человека, который хочет, чтобы его оперировал лучший хирург, а не любой. Так было, так будет. Думаю, всегда.
Игорь Решетов: Тут не могу вам возразить. А уж без доверия между врачом и пациентом врачевание вовсе невозможно.
Игорь Владимирович Решетов родился 29 мая 1964 года в Харьковской области. Окончил Второй московский медицинский институт имени Пирогова. В 1992 году защитил кандидатскую, а в 1998 году докторскую диссертации по теме микрохирургической реконструкции органов и тканей у онкологических больных. Член-корреспондент РАН. Возглавляет Центр пластической хирургии Первого медицинского университета имени Сеченова. Лауреат государственных и профессиональных премий. Автор 58 патентов на изобретение, в том числе стран США и Евросоюза. Признанный специалист в области реконструктивной микрохирургии европейского уровня.
Жена Людмила - инженер, дочь Ольга - врач, сын Святогор - дошкольник.