30.03.2016 21:59
Культура

Балерина Вишнева посвятила вечер в Мариинском театре своему педагогу

Балерина Вишнева посвящает вечер в Мариинском театре своему педагогу
Текст:  Анна Галайда
Российская газета - Федеральный выпуск: №67 (6935)
В Мариинском театре стартовал фестиваль балета, среди самых ожидаемых событий которого - балет "Медный всадник" и вечер "Диана Вишнева. Посвящение педагогу". Петербургская прима устраивает его в честь Людмилы Ковалевой, с которой связана вся ее профессиональная жизнь, начиная с учебы в Академии русского балета имени Вагановой.
Читать на сайте RG.RU

Петербург впервые увидит на этом вечере недавнюю премьеру Дианы Вишневой - балет голландского классика Ханса ван Манена "Live". В дивертисменте будут танцевать ученицы Людмилы Ковалевой разных лет: представляющие Мариинский театр Софья Гумерова и Кристина Шапран, прима-балерина Большого театра Ольга Смирнова, звезда Венской Штаатсопер Ольга Есина и другие. Накануне вечера Диана Вишнева ответила на вопросы обозревателя "РГ".

Вашей известности позавидует любая балерина. И при этом вы продолжаете постоянно профессионально развиваться, не боитесь и рисковать. Что вас стимулирует?

Диана Вишнева: В жизни и карьере каждый индивидуален. В моем случае жажда творчества, любопытство с детства по сей день никуда не делись. Начиналось все со школы, с преподавателей. Надо учитывать, что я училась в лучшей балетной школе, пришла в лучший театр, каждый директор был личностью - Константин Сергеев, Игорь Бельский, не говоря о плеяде педагогов: Дудинская, Зубковская, Кургапкина. Атмосфера невероятно формирует.

Сейчас все поменялось, начиная со взаимоотношений между учеником и педагогом. Тогда был единственный мастер, который формировал взгляды, вкусы, мнение класса и которому ученики верили беспрекословно. Будучи ученицей, я получила признание на конкурсе Prix de Lausanne, который выиграла в 17 лет. Но этот успех и в школе, и в театре расценивался неоднозначно. Через два года я получила премию "Божественная", инициатором ее вручения был Сергей Данилян, продюсер и менеджер из Америки.

А в России официальное звание народной артистки мне присвоили только в 2007 году. Так что признание пришло с Запада, и оно шло не в ногу с моим развитием.

В театре вы дебютировали еще до того, как окончили Вагановскую академию. Тогда ваш успех в "Дон Кихоте" вызвал и восторги, и опасения: не сломает ли это ученицу. Как сейчас вы оцениваете тот опыт?

Диана Вишнева: Это предложение я получила от Олега Виноградова (тогдашнего главного балетмейстера Мариинского театра) после Лозанны. Мой педагог тогда сказала, что это невозможно. Но Олег Михайлович решил: "Почему невозможно? Вы сначала попробуйте подготовиться, а потом скажете, возможно это или нет".  Из зала мы тогда не выходили до ночи. Работали не над техникой, не над фуэте или прыжками, а над элементарным - как вообще выйти на большую сцену и сделать по ней шаг, как существовать рядом с опытными артистами.

Сейчас я понимаю, что это был риск. Можно было надорваться - психологически, физически. И в принципе это меня действительно внутренне надломило, потому что требования ко мне были, как к зрелой танцовщице. Но мне с детства ставили задачи, которые казались невыполнимыми. Я по этому пути иду всю жизнь. В "Дон Кихоте" нужно было перепрыгнуть через себя и через стереотипы людей. В Лозанну ведь я тоже приехала, ничего не зная о современном танце. А там был урок модерна перед жюри, нужно было владеть им, иметь подготовленное для этого тело. Но у меня включился какой-то неведомый ресурс: любопытство, амбиции, - все это и сейчас меня саму завораживает и движет вперед.

Один из лидеров российского балета представил программу на "Золотой маске"

Все эти годы у вас не прерывалась связь с вашим школьным педагогом. В какой мере это личные отношения, в какой профессиональные?

Диана Вишнева: Это история целой жизни двух людей. Людмила Валентиновна, как педагог, росла со мной, выраставшей как балерина. Я была в ее первом выпуске. Она взяла наш класс на втором году обучения. Каждый год мы боялись, что нас у нее могут забрать, потому что у нее еще не было большого опыта. Но Людмила Валентиновна довела нас до конца. Вечер-посвящение, который я устраиваю в ее честь 1 апреля в Мариинском театре, она заслужила педагогическим талантом и многолетним трудом. Я благодарна, что могу сделать ей такой подарок и собрать ее лучших учениц, которые разбросаны по всему миру и держат серьезный репертуар.

Но Людмила Валентиновна Ковалева для меня не только педагог. Наша работа переросла в сотворчество, обмен идеями, поиск линии образов. В ее памяти очень много эталонных исполнений - Аллы Шелест, Аллы Осипенко, Галины Мезенцевой. Ее воображение питали Барышников, Макарова, Колпакова, с которыми впоследствии я встретилась и подружилась в Америке. Весь свой опыт, воображение, вкус она стремилась передать мне. О технике не имеет смысла говорить: конечно, она не пропускает ни одну невыворотную пятку. Но сконцентрированы мы были на другом: она, как режиссер в драмтеатре, занималась со мной драматургией - выстраиванием воображаемых историй. Это была уникальная творческая лаборатория. Подход, который мы выработали в процессе подготовки классических спектаклей, я так и использую в сотрудничестве с хореографами.

Ковалева не разочарована тем, что вы все глубже погружаетесь в современную хореографию?

Диана Вишнева: Так ведь это она прививала мне вкус к ней! Она показывала первые появившиеся кассеты со спектаклями Матса Эка. Его "Жизель" произвела на меня такое впечатление - я поняла, что не готова выйти в классической версии, над которой тогда работала. Но при всем обожании Матса Эка я понимала, что в 20 лет тело еще не готово, оно для меня еще не настолько познанный объект, чтобы давать ему такие нагрузки. За современную хореографию нужно браться созревшей балериной. И я понимала, что Людмила Валентиновна останется моим мастером, но рядом еще появятся люди, которые увидят меня по-другому, раскроют и разовьют по-новому.

Кто же эти люди?

Балерина Светлана Захарова представила фестиваль детского танца

Диана Вишнева: Когда я заканчивала школу, было ясно, что в Мариинский театр я попадаю автоматически. О ролях мне тоже волноваться не приходилось - мне их давали. Меня вели семимильными шагами, без перерывов и простоев. Мой приход в Мариинский театр совпал с появлением нового руководства и новых идей, нового репертуара. Для меня 1990-е годы - это освоение классического репертуара, когда я буквально жила в театре, не подозревая о том, что происходит вокруг, в политике, экономике...

И в то же время в театре появились затертые кассеты с балетами Ролана Пети, Макмиллана, их спектакли вошли в репертуар. Потом приехал Ноймайер. Академическим театрам сам бог велел танцевать его балеты - он очень близок классике. Джон предложил мне участвовать в новой постановке на музыку Шнитке, которую он делал специально для нас. Я сразу почувствовала, что в работе он уникален. Поэтому пришла к нему и попросила разрешения участвовать еще в двух других балетах, которые Ноймайер переносил к нам. Он сказал: "Диана, это невозможно, вы надорветесь". Но когда увидел мои горящие глаза, услышал мои аргументы, - понял, что нельзя не дать мне возможность попробовать. А дальше все зависело от меня: как успеть подготовить три балета, когда у всех было по одному. У меня получилось.

После Ноймайера у меня появилось огромное желание танцевать Бежара. Его спектаклей не было в Мариинском театре, поэтому я самостоятельно поехала в Лозанну и там с ним познакомилась. Тогда ничего не получилось - но потом мы встретились и поработали в Берлинском Штаатсбалете.

После этого в моей жизни появились и Пина Бауш, и Марта Грэм, и Матс Эк… Я думаю, самое важное как раз - чтобы все случалось правильно и вовремя.

Танец Санкт-Петербург Северо-Запад