"Орлеанская дева" всегда была камнем преткновения для театров - казалась громоздкой, перенасыщенной патетикой и лишенной традиционной для Чайковского лирики; ее вокальные партии входят в ряд самых трудных, громадная роль отведена хору, что сближает ее с традициями Верди. Наконец, там есть батальные сцены - самый крепкий орешек: когда на сцену являются мечи и копья, в зале неизбежно слышен шорох картона. Всерьез это ставить уже невозможно, нужна спасительная условность.
Молодой московский режиссер Екатерина Васильева предлагает подобие шоу-игры. Внешнее сходство средневекового антуража с абрисом шахматных фигур дает стартовую идею художнику Софье Кобозевой: перемещение толп среди игрушечных лилипутских макетов, обозначающих дома и замки; анимация на заднике изображает руку, передвигающую на доске фигурки; проекция сцены, увиденной из-под колосников, дает ракурсы необычные и выразительные. Весьма экономный в использовании оригинального музыкального материала спектакль расщедрился на большую хореографическую сцену пламенеющего Танца шутов (хореограф Юрий Смекалов), где вкратце предсказана трагическая судьба Иоанны. Пожалуй, не без странностей решена цветовая гамма: доминируют черно-багровые тона крови и смерти, но главный акцент приходится почему-то на ярко-красные чулки отца Иоанны мсье Тибо, напоминающие скорее о Мальволио из "Двенадцатой ночи", и на гротескную фигуру некоего плюшевого существа, тоже в красном, которому отведена неопределенная роль из какой-то другой оперы. Рыдающая скрипками и звенящая медью героика партитуры переведена в регистр языческой мистики с помощью тряпичных кукол вуду, играющих в спектакле важную символическую роль. Уже в первом акте на задник спроецируют фигуру рыжеволосой Иоанны, распростертой на полу в позе распятия и для непонятливых снабженной исполинскими крыльями ангела. А затем об этом распятии будут карикатурно напоминать рыжеволосые вуду, угрожающе растущие от сцены к сцене, и в финале фигура живой Иоанны сольется с огромной надувной куклищей, которую и сожгут на костре.
Хотя батальные сцены все равно остались игрушечно картонными, в целом зрелище смотрится с любопытством: оно достаточно динамично, а беспощадные купюры делают оперу компактней - цель приблизить самое непокорное творение Чайковского к современному торопливому зрителю как будто бы достигнута. Но именно "как будто бы": игра в символику странным образом сблизила средневековую легенду о народной героине Франции с детской комнатой, где ребятишек развлекают кубиками и куколками, пока взрослые заняты серьезным делом. Беда в том, что в этой детской комнате с картонажными мечами-копьями в результате оказались мы, зрители, - а шиллеровские страсти бушуют где-то за пределами зала, доносясь сюда только трагическими взрывами оркестра и сильным, ярким меццо выдвинутой на "Золотую маску" Анастасии Лепешинской - исполнительницы партии Иоанны.
Эту игровую стихию, которая подчистую снесла все сколько-нибудь значительные смыслы оперы, адаптировав их для прилежных зрителей телешоу, легче всего объяснить молодостью режиссера, инстинктивным стремлением все на свете воспринимать в дискотечных цветных сполохах. К тому же - молодая, готовая к непочтительно дерзким решениям труппа, вполне способная восприниматься в молодежной аудитории своей, близкой и понятной. На самом деле все это лишь утешительные теории, когда "сверхзадача" творческой затеи в стремлении угодить публике уходит слишком далеко от оригинала. Современные сценические технологии тоже полны соблазнов - но здесь они использованы почти независимо от музыки Чайковского. Примерно так, как изображение поющей Иоанны на компьютерном заднике лишь приблизительно синхронизировано с артикуляцией реальной актрисы на авансцене и со звуками ее голоса. Екатерина Васильева признавалась, что не смотрит другие постановочные версии, - вне современного контекста спектакль вышел неофитски наивным.
Неровен его музыкальный уровень: киксует медь, не всегда дисциплинирован хор, некоторые вокальные номера стоило бы присовокупить к уже сделанным купюрам - они заставляют страдать и артистов и публику. На этом фоне особенно рельефным выглядит главное открытие вечера - талантливая Анастасия Лепешинская: она не только успешно одолела вокальные трудности партии, но даже в антураже игротеки сохранила драматизм развития образа Иоанны.
Фестиваль "Золотая маска" не устают упрекать за неточности отбора, его экспертов вечно подозревают едва ли не в заговоре против здравого смысла. На самом деле его миссия сегодня бесценна: он позволяет хотя бы раз в год увидеть реальную панораму театральной России. В условиях упраздненных гастролей - былых "творческих отчетов", и при полном безразличии нашего телевидения к культуре - это сегодня единственная возможность для театров посмотреть друг друга, а столичной публике - убедиться, что огромная страна по-прежнему щедро генерирует таланты. Весьма пестрая картина оперной России этого года одновременно и удивляет, и огорчает, и радует, и дает надежду.