Примерно так же одинаково на всех языках прозвучит и тема фильма - она универсальна. И та же простота в основе стилистики этой картины, продолжающей фирменный для румынской "волны" псевдодокументальный тон. Огромная семья - родственники ближние и дальние - собралась помянуть усопшего отца по случаю 40 дней после его смерти. Все начинается мирно: готовятся блюда к столу, зовут священника, люди перебрасываются репликами, предаются воспоминаниям… Но постепенно застолье превращается во все более яростную дискуссию "о времени и о себе". Здесь эхо недавней атаки на Шарли Эбдо и память о катастрофе 11 сентября с неизбежными "теориями конспирации", явно почерпнутыми из интернета. Здесь споры о преимуществах коммунизма перед капитализмом и разбушевавшаяся ностальгия по ушедшим временам (есть даже твердая в убеждениях "бабушка" с прозрачными глазами, словно пришедшая с московских коммунистических пикетов). Смерть патриарха семейства выбила из жизни какую-то важную опору: все сразу меняется, оставшиеся жить растерянны, они в смятении, это для них повод "остановиться, оглянуться". Прокричать свои убеждения, выкричать из себя накопившееся и наболевшее. Еще более мощный повод - смерть самой системы, в которой выросло и сформировалось большинство из них. Осознание одной потери умножается памятью о другой, и чем дальше, тем больше эта новая грозящая им реальность пугает неизвестностью. Так в случившемся в Бухаресте семейном событии отразилось состояние всего социума - румынского, российского, далее везде.
Действие не выходит за пределы тесной, забитой утварью квартиры, где не одно поколение скоротало невеселые жизни, оставив свои следы. И в этом смысле картина напоминает недорогой старый телефильм, где упор сделан на драматургию, развитие и схлестывание идей, раскрытие характеров. И вот это все в фильме не просто безупречно, но и обладает каким-то чисто румынским "ноу-хау", делающим запущенную тем же Пую "волну" уникальным явлением в мировом кино. Когда от вполне бытового и прозаичного невозможно оторваться. Когда люди не играют, а реально живут на экране, когда каждому характеру безусловно веришь.
Разумеется, корневая система этого кино уходит едва ли не к итальянскому неореализму и даже к советскому кино, из которого неореализм и вырос. И гуманистический посыл этого кино - оттуда же. Это "волна" близка и польской школе с ее аскетизмом киноязыка и полным отсутствием режиссерского кокетства, какого-либо "вызова". Идеальная простота и сосредоточенность на главном.
Кстати, впервые все заговорили о "румынской волне" после "Смерти господина Лазареску" Кристи Пую. Тема смерти и, соответственно, цены нашей бедовой жизни становится лейтмотивом творчества режиссера. Он совсем не философ, и фильм его хоть и непрост для просмотра, но в силу своей длины, а не сложности. Зато у Пую безошибочная интуиция, позволяющая из бытовых движений строить немудреную, но для большинства реальную философию жизни - именно здесь и сейчас. А что дальше - неизвестно.