Правда, реальная зарплата (с учетом инфляции) все-таки падает, а экономика не растет. И почти 80 процентов российских семей, как показывают исследования социологов Финансового университета при правительстве РФ, полностью или в основном довольны тем, как сейчас живут. Парадокс? Об этом "Российская газета" подробно расспросила научного руководителя финуниверситета, члена-корреспондента РАН Дмитрия Сорокина.
Дмитрий Евгеньевич, так что говорит экономическая наука? Будем замораживать зарплату?
Дмитрий Сорокин: Наукой давно доказано, что низкая зарплата - настоящий враг технического прогресса. Невыгодно иметь новую технику, если есть возможность использовать дешевую рабочую силу. А новая техника требует высококвалифицированной рабочей силы, которая по определению не может быть дешевой. Низкая зарплата снижает и инновационную активность - залог технологической модернизации. Поэтому обозначившееся ныне снижение реальной заработной платы, реальных доходов населения противоречит наращиванию темпов экономического роста.
И что делать? Поднимать зарплату? Но как это сделать в условиях экономического кризиса?
Дмитрий Сорокин: Здесь нет простого решения. Но, несмотря на это, переломить негативную тенденцию необходимо. Можно, например, установить минимум почасовой оплаты. Такая мера, конечно, увеличит денежную массу в обращении и соответственно риск роста инфляции. Но если одновременно будем наращивать инвестиционную активность для развития собственного производства, то это позволит обслужить увеличившуюся денежную массу.
Я ученик школы академика Леонида Ивановича Абалкина. Она приучила меня смотреть на экономику как на сложную целостную систему, которая по определению исключает регулирование по какому-то одному параметру. Это недавно отметил и министр экономического развития Алексей Улюкаев: "Нет простых решений".
Что же непросто для России?
Дмитрий Сорокин: Реформирование сырьевой модели экономики. Дискуссии экспертов сводятся к двум крайностям - от полной свободы предпринимательской деятельности до мобилизационного сценария, опирающегося на силу государства. Учитывая историю России, второй сценарий даже как временная мера рискует стать постоянным. В результате, как это уже бывало в прошлом, мы окажемся в социально-экономическом тупике. С другой стороны, не стоит забывать предупреждение классика теории свободы предпринимательства Адама Смита: класс предпринимателей "обычно заинтересован вводить общество в заблуждение и даже угнетать его".
А золотая середина?
Дмитрий Сорокин: Нам надо суметь использовать экономическую мощь государства для начала технологического перевооружения экономики, но при этом предотвратить опасность превращения государства в единственного предпринимателя.
За пределами дискуссий о соотношении между экономической ролью государства и рыночной конкуренцией для экономического развития, на мой взгляд, забывается, что современные высокоразвитые экономики регулируются еще третьей силой: нерыночными институтами гражданского общества.
С одной стороны, она подавляет естественное стремление предпринимателя все вокруг "приватизировать", включая государство тоже. А с другой - оберегает от превращения государства в большого брата. Мы видим, как это работает, когда под влиянием таких нерыночных организаций, как союзы потребителей корпорации, вынуждены отзывать с рынка на миллиарды долларов потенциально опасные автомобили. Когда под воздействием гражданских организаций правительства отменяют решения, потенциально опасные для демократических свобод.
Однако становление гражданского общества не может происходить по указу президента, закону или постановлению правительства. Оно вырастает из социальной активности самих граждан. А государство, его органы должны создавать условия и возможности для проявления этой активности.
Но не создают же!
Дмитрий Сорокин: Ну не так все плохо, как кажется. Политическое руководство нашей страны понимает необходимость таких институтов, уделяет внимание проблемам развития общественной инициативы. Например, чтобы граждане могли эффективно действовать, необходима эффективно действующая судебно-гражданская власть. О том, какие здесь проблемы, президент страны говорил неоднократно. Медленно решаются? Неудивительно. А кто из чиновников или из предпринимателей заинтересован в ограничении своей власти через общественный (заметьте - негосударственный!) контроль?
Может, настала пора спрашивать с федеральных и региональных министров, с руководителей государственных корпораций: а что вы на самом деле делаете для становления институтов гражданского общества на подведомственных вам производствах, территориях? Действуют ли там советы трудовых коллективов (как, например, в Германии) или советы общественного самоуправления и как они себя проявляют?
Ждут очередного телевизионного общения президента со страной, чтобы через него решить проблемы многомесячной задержки заработной платы или годами не ремонтируемых ям на дорогах?
А Вы уверены, что общество поддержит предлагаемые сейчас реформы? Их уже называют непопулярными.
Дмитрий Сорокин: Для кого и почему непопулярные? Для большинства населения, потому что ухудшат его нынешний и так невысокий уровень жизни? Давайте разбираться. Например, поднимем возраст выхода на пенсию под предлогом, что доля пожилых людей в составе населения становится все больше и средств на пенсии не хватает. Но ведь общеизвестно, что мы отстаем от западноевропейских стран по производительности труда минимум в 2-3 раза. Может, надо сосредоточиться на этом показателе и тогда средств будет хватать? Или мы навсегда смирились с таким соотношением? Но тогда так и будем перераспределять уменьшающийся пирог. Это же тупик.
Но как люди будут повышать производительность труда, если им будут постоянно повторять тезис о необходимости непопулярных для них реформ? Вряд ли это работает на то самое общественное доверие, которое является абсолютно необходимым фактором перехода к устойчивому экономическому росту. Без "настройки" общественного сознания на толерантное отношение к реформам, к тем, кто будет их осуществлять, не обойтись, иначе они обречены. Когда подавляющее большинство тех, кому предстоит работать по-новому, отторгают предлагаемые перемены, то как бы необходимы они ни были, положительных результатов вы не получите.
Для успеха реформ надо создать критическую массу тех, кто "за", из числа, затрагиваемых реформой, - это уже социологи скажут, сколько надо, 30-40-50 процентов. А как ее создашь, если людям заранее говорить, что эти реформы ухудшат их положение?
Проблема обретения такого доверия - не экономическая. И, наверное, надо предложить механизмы, как завоевывать доверие?
Дмитрий Сорокин: Самый простой и честный способ - выносить ключевые социально-экономические планы и решения правительства на всенародное обсуждение. Какое бы оно ни было - формальное или неформальное. Стратегия долгосрочного развития страны-2020 как была принята, не помните? Распоряжением правительства. И это Стратегия развития страны. Уровень принятия - распоряжение, даже не постановление. А потом выясняется, что для реализации этой Стратегии нужны непопулярные реформы.
Конечно, реформы требуют дополнительного напряжения. Но одно дело сказать, что для этого надо поднять производительность труда и для этого нужны напряженная работа по созданию новых высокотехнологических производств, строительство, освоение Дальнего Востока и т.д. Другое - призвать к терпению в связи с необходимостью усложнения условий выхода на пенсии или роста цен вследствие необходимости ослабления рубля в интересах наших экспортеров. Народ-то наш, наверное, потерпит, но будет ли он от этого эффективнее работать?
Насколько, на ваш взгляд, рационально в нынешний кризис ведут себя россияне?
Дмитрий Сорокин: Россияне взяли потребительскую паузу. Реальные доходы населения снижаются, реальные зарплаты упали на 10 процентов. Однако почти 80 процентов российских семей, как показывают исследования социологов Финансового университета, полностью или в основном довольны тем, как сейчас живут.
Чем объясняете такой парадокс?
Дмитрий Сорокин: Население хорошо запаслось предметами длительного пользования до кризиса 2014 года. А сейчас разумно отложило их обновление на дальние перспективы и за счет этого сократило покупки товаров не первой необходимости, перераспределив сокращающиеся реальные доходы на продовольствие, не потеряв при этом качества жизни. По прогнозу социологов Финансового университета на 2016 год, даже при дальнейшем некотором сокращении реальных доходов к сильному социальному раздражению такая ситуация не приведет. Но очевидно, что потребительская пауза не может быть долгой. В ближайшие два года потребители захотят вернуться к более активному приобретению предметов долгосрочного пользования. И неспособность сделать это может привести к росту социального напряжения.
Дмитрий Евгеньевич, опять эксперты прогнозируют, что рубль обвалится к концу года. На сколько?
Дмитрий Сорокин: При сохранении политики свободного плавания рубля, по нашим прогнозам, если цена барреля нефти будет приближаться к 50 долларам, то курс составит 65-70 рублей за доллар. Но если цена барреля приблизится к 30-ти, то доллар может стоить более 80 рублей.
И где в такой неопределенности хранить деньги?
Дмитрий Сорокин: Рубли надо хранить в банке. Под любой маленький процент. Иначе они будут еще быстрее обесцениваться.
А пора покупать вещи длительного пользования?
Дмитрий Сорокин: Если вы собираетесь хранить деньги в золотых изделиях или покупать пятый холодильник, это глупо. Я, например, буду реконструировать этим летом свою дачу. Если отложу до следующего года, то мне это обойдется дороже. Мои доходы не увеличатся настолько. А цены на стройматериалы вырастут. Поэтому лучше потрачу деньги сейчас. Если сегодня вы планируете расходы такого типа, например, ремонт квартиры, советую делать это сейчас.
Банки снижают процентные ставки по валютным вкладам. Ваш совет - забирать деньги со счетов?
Дмитрий Сорокин: Я бы серьезные валютные вклады в наших банках во время кризиса не хранил бы. Вспомните недавнюю ситуацию со вкладами населения в Греции.
Вы с оптимизмом смотрите в будущее?
Дмитрий Сорокин: В будущее - да. Посмотрите на меня. На мне, например, все импортное - костюм, рубашка, галстук, ремень, ботинки, кроме одного. Я всегда ношу часы "Победа" 1953 года выпуска. Еще в 1960-х и даже начале 1970-х годов Россия половину мирового рынка часов держала. Дизайн швейцарский, а механизм российский. Значит, можем делать лучше всех в мире не только оружие и космические спутники, но и товары широкого потребления?
По свежему прогнозу минэкономразвития российская экономика к концу года упадет на 0,2 процента. В Высшей школе экономики ожидают сокращения ВВП на 1,2-1, 5 процента. А у экспертов Финансового университета какие оценки?
Дмитрий Сорокин: По нашему прогнозу, основанному на сравнительных оценках и различных сценарных условиях, в среднем 0,6 процента. Но расхождения лежат в пределах статистических ошибок. Главное в другом. Даже если представить, что в этом году мы вырастем на один процент, то все равно сохранится тренд на стагнацию со всеми вытекающими социальными последствиями, включая снижение реальных доходов семей.
При таких низких темпах неизбежно будет нарастать экономическое отставание от наших основных геополитических конкурентов. По расчетам Института мировой экономики и международных отношений РАН, если считать по сегодняшнему курсу доллара, то к 2019 году Китай обойдет нас по ВВП на душу населения. В Китае он вырастет до 10 тысяч долларов, в России останется 8 тысяч. В США уже сейчас - под 50 тысяч долларов. Считаю, что сегодня нужны не прогнозы, а конкретный экономический план действий, позволяющих переломить ситуацию.
Что вы имеете в виду?
Дмитрий Сорокин: Экономический план - это набор действий для достижения к заданному времени заранее определенных экономических результатов. В стране отсутствует комплексный стратегический план технологического перевооружения экономики с точными целями, сроками, событиями, действиями. Предпринимательский сектор, главный двигатель такой модернизации, не имеет долгосрочных ориентиров.
По данным минэкономразвития, около 80 процентов технологического оборудования работают уже от 16 до 35 лет. Как на нем преодолевать сырьевую зависимость и обеспечивать импортозамещение? А без этого мы так и будем строить наши прогнозы с оглядкой на нефтяные цены.
Для решения такой задачи требуются огромные финансовые ресурсы. А если денег в экономике нет? Включать печатный станок?
Дмитрий Сорокин: Печатный станок включать не нужно. В финансовой системе страны, в банках сейчас достаточно ресурсов, чтобы начать процесс масштабного технологического перевооружения.
Кстати, об инфляции. У нас в большей степени рост цен порожден не избытком денег над товарами, а от монополизации рынков, огромных непроизводственных трат, от неэффективной организации работы, наконец, от необходимости закладывать в затраты "откаты" и "распилы". Механизмы преодоления этих явлений известны. Но наши денежные власти основным средством борьбы с инфляцией избрали сжатие денежной массы. Ну и что? Мы хоть раз за все прошедшие годы вышли на прогнозируемые темпы снижения роста цен?