Алексей Евгеньевич, как вы оцениваете состояние российско-германских отношений в настоящее время?
Алексей Лихачев: Мы всегда с особым вниманием относились к российско-германским торгово-экономическим отношениям. На сегодняшний день Германия занимает второе место в российском товарообороте, уступая лишь Китаю. К сожалению, в последнее время наши отношения находятся под воздействием двух факторов: во-первых, это влияние макроэкономической конъюнктуры, во-вторых - геополитика. И это находит свое отражение в статистике взаимной торговли. По итогам 2015 года товарооборот сократился на 34 процента по сравнению с 2014 годом и на 25 процентов по итогам последних месяцев 2016 года. Половину этих потерь можно списать на ценовую конъюнктуру, но прослеживается и реальное уменьшение товарооборота. Причем в первую очередь пострадал немецкий импорт. Мы всегда относились к Германии с большим вниманием и снимали барьеры на пути трансфера высокотехнологичной инвестиционной продукции и технологий. На их основе реализуется целый ряд германских проектов на территории России, которые важны для создания нового продукта "сделано в России". Тем не менее нашим торгово-экономическим отношениям был нанесен весьма серьезный удар. В прошлом году в импорте из Германии мы потеряли 38 процентов, а по итогам первых месяцев 2016 года - 15,6 процента.
То есть ухудшение торгово-экономического баланса отразилось на России сильнее?
Алексей Лихачев: Нет, как раз наоборот. Понятно, что в стоимостном отношении наш экспорт в Германию падает, но его физические объемы растут, и это не только энергоносители. К примеру, мы стали поставлять в Германию больше компонентов высокопроизводительных компьютеров. А вот поставки из Германии в Россию, напротив, сильно пострадали. Понятно, что исключена вся сельскохозяйственная линейка вследствие принятых Россией защитных мер, но отрицательное влияние испытал и инвестиционный импорт. Это нас не радует, но не мы стали инициатором этих решений. Несмотря на это, инвестиционный обмен продолжается. В минувшем году в России открылся целый ряд новых заводов германских компаний, многие расширяют уже существующие производственные площадки. Немецкий бизнес не уходит из нашей страны.
Какие перспективы вы видите для развития торгово-экономических отношений между нашими странами?
Алексей Лихачев: Даже в существующих условиях и немецкий, и российский бизнес не сворачивают свое присутствие в экономиках обеих стран. Несмотря на то, что официальные контакты в 2014 - 2015 годах были заморожены, фактически не работала Российско-Германская стратегическая рабочая группа, мы вместе с немецкими коллегами создали новый неполитизированный формат сотрудничества - Российско-Германскую "бизнес-платформу". Эта структура создана на основе предложений предпринимателей, и проведенные мероприятия уже доказали ее эффективность. Мы и дальше намерены работать в этом направлении.
Что еще делается для улучшения ситуации?
Алексей Лихачев: Осуществляем поддержку конкретных проектов. Мы детально вникаем во все проблемы, с которыми сталкиваются немецкие предприятия. Если хватает правительственных решений, мы их принимаем. Если необходимо контактировать с регионами, обращаемся к региональным руководителям и подталкиваем каждый проект к реализации. Кстати, наши немецкие коллеги также весьма внимательно относятся к проблемам наших компаний в Германии. В ФРГ их представлено существенно меньше, чем немецких в России, соответственно меньше и проблем, но они есть.
Серьезным прорывом, по нашему мнению, мог бы стать поэтапный переход к преференциальной торговле. К сожалению, это полномочия Брюсселя. Сейчас мы работаем с Германией в недискриминационном режиме, то есть в рамках ВТО мы представляем германским товарам такой же режим, как любой третьей стране. Следующий этап торговли - это преференциальный режим. При нем обнуляются поэтапно импортные пошлины, сближается система таможенного администрирования, технического регулирования, фитосанитарных и санитарных норм, возникают льготные режимы в размещении госзаказа, реализации госзакупок, двусторонние механизмы поддержки малого и среднего предпринимательства. Мы в прикладном отношении это понимаем как движение к снятию барьеров для товаров, инвестиций, капитала, услуг, опережающее движение товаров и в какой-то части, кстати, и рабочей силы. Мы к этому готовы и заявляем как часть нашей конструктивной международной повестки. Ждем от Брюсселя сигналов. Пока хороших новостей нет.
Планы преференциальной торговли, по сути, дублируют договор об ассоциации, который сейчас обсуждается с Украиной?
Алексей Лихачев: Тут есть принципиальная разница. Она заключается в том, что ассоциация Украины с Евросоюзом подразумевает одностороннее распространение всей регулятивной базы Брюсселя на Украину, т.е. беспрекословное исполнение директив и нормативных актов. В нашем случае речь идет о принципиально другом - о сближении двух регулятивных систем, о выстраивании "шлюзов" и "мостов" между этими системами вплоть до взаимного признания, а не о распространении европейской регуляторики на все евразийское пространство.
Ангела Меркель как раз недавно говорила о возможности такого соглашения.
Алексей Лихачев: Об этом говорили и в "нулевых" годах. И всегда считалось, что базой для этого должно стать членство России в ВТО. Мы к 2010 году завершили переговоры, в 2011 году стали членами ВТО. Тем самым был выстроен торговый режим на базе Маракешского соглашения, и мы решили, что нужно двигаться вперед. У меня такое мнение, что Евросоюз не был тогда готов к такому диалогу. И Украина стала поводом, а не причиной для того, чтобы этот разговор отложить.
Какова роль российского торгового представительства в Берлине в развитии российско-германских торговых отношений?
Алексей Лихачев: Это наш "мост" между Германией и Россией. Хотел бы подчеркнуть, что руководитель торгпредства утверждается распоряжением председателя правительства Российской Федерации. С одной стороны, это форпост российских компаний и российского бизнеса в Германии. С другой стороны - площадка для продвижения немецких инвестиций и проектов на территорию России. Я думаю, что Германия страна номер один по посещению руководством нашего министерства по крайней мере в этом году. Мы не планируем сворачивать нашу активность. Надеемся уже в июне 2016 года провести полноформатное заседание Российско-Германской рабочей группы по стратегическому сотрудничеству в области экономики и финансов.
А какую роль играет в Германии Российский экспортный центр?
Алексей Лихачев: Пока, к сожалению, реальных проектов в Германии по поддержке этим центром у нас нет. Мы над этим работаем. Но хотели бы, чтобы здесь, на территории ведущей европейской экономики, появилось представительство Российского экспортного центра в форме Торгового дома. Можно подумать о каком-то региональном подразделении, работающем по целому ряду смежных стран. Очевидно, что здесь экспортный центр будет не так быстро разворачиваться, как это происходит в странах СНГ и Юго-Восточной Азии. Этому есть целый ряд политических причин, к сожалению, сдерживающих развитие.
Чувствуете ли вы поддержку стремления к экономическому сотрудничеству со стороны германских властей?
Алексей Лихачев: Мы очень активно сотрудничаем с министерством экономики и энергетики Германии и чувствуем большое доверие со стороны вице-канцлера, министра экономики и энергетики Германии Зигмара Габриэля и его статс-секретаря Маттиаса Махнига, курирующего международное сотрудничество. Очень удовлетворены контактами на уровне департаментов. Если проведем еще и полноформатное заседание СРГ, то будем считать, что повестка на полугодие успешно выполнена.
То есть вопреки утверждениям немецких СМИ работа не сводится только к поставкам газа на немецкий рынок?
Алексей Лихачев: Поставки газа - это очень важный бизнес-проект. То, что при его реализации нужно принимать во внимание политические реалии, наличие тех же самых транзитных мощностей у Украины и Белоруссии, конечно, да. Но и европейская экономика заинтересована в диверсификации поставок. Германия официально поддерживает проект "Северный поток-2", он выгоден для обеих сторон. Если какие-то политические решения ему мешают, то нужна ли такая политика, которая вредит экономике?
Какие планы у вас возникли по результатам встречи президента Владимира Путина с представителями немецкого бизнеса в апреле с.г. в Москве?
Алексей Лихачев: Президент дал поручения по вопросам поддержки немецкого бизнеса в России. Делегация от германских промышленников была солидная и вопросы тоже. Главное поручение, которое касается меня, проводить переговоры по безбарьерной зоне между Лиссабоном и Владивостоком в удобном и приемлемом для европейской стороны формате. Понятно, что эта работа требует поиска компромисса и учета политических интересов Российской Федерации. Мы готовы делать шаги навстречу по организации этой деятельности. Это могут быть переговоры в самых различных форматах.
В результате санкций российские банки были исключены из европейской финансовой системы, особенно в плане рефинансирования. Ощущает ли это российская экономика?
Алексей Лихачев: Конечно, это создает определенные проблемы для нас. Однако существует целый ряд финансовых институтов в третьих странах, которые кредитуют российские компании. Эта ситуация не так ощутима для немецких компаний, работающих в России, поскольку они имеют возможность кредитоваться через головные офисы и осваивать полученные "вливания" через региональные дивизионы. Поэтому это не сказалось на реализации немецких проектов в России. Но от российского бизнеса спрос на "хорошие" займы от европейских банков и компаний существует. И интерес этот взаимный. Где вы еще возьмете заемщика уровня "Газпрома" и "Роснефти" с такими активами, оборотами, ликвидностью, уровнем возвратности и исполнения своих обязательств? Согласитесь, таких компаний в мире мало.
Надеетесь ли вы на то, что на европейском уровне негативное влияние санкций будет понято и они будут вскоре отменены?
Алексей Лихачев: Надежда умирает последней. У нас есть уверенность, что рано или поздно это все когда-нибудь закончится. Вопрос только, когда и кто будет продолжать платить за это, начиная с прямых потерь в товарообороте, сбыте и кончая косвенными, еще не просчитанными потерями банковских структур, инвестиционных фондов. Если взять все прямые и косвенные общие потери и спрогнозировать их еще на пять лет действия санкций, то мы по всему европейскому пространству выйдем на цифру в 100 млрд долларов и прямых, и косвенных потерь, а также упущенной прибыли.