Фильм "Тони Эрдманн" немки Марен Аде участвовал в конкурсе Каннского кинофестиваля, где стал безоговорочным фаворитом международной кинокритики, но в итоге не получил ни одной официальной награды. Спустя полтора месяца этот расклад хоть и по-прежнему выглядит возмутительным, однако в исторической логике каннскому жюри не откажешь. Во-первых, на набережной Круазетт испокон веков прохладно относились к немецкому кино - всего две Золотых пальмовых ветви с 1946 года, и те во времена оны: Фолькеру Шлендорфу за "Жестяной барабан" в 1979-м и Виму Вендерсу за "Париж, Техас" в 1984-м. А если учесть, что Вендерс получил "ветку" за англоязычную картину, снятую в США, то список и вовсе приобретает вид донельзя лаконичный. Во-вторых, "Тони Эрдманн" - комедия; жанр, которому в Каннах также хронически не везет. Например, признанный итальянский комедиограф Нанни Моретти смог получить главный приз, лишь сняв "серьезное" кино "Комната сына".
Иными словами, куда большей сенсацией было бы, если бы "Тони Эрдманн" вдруг стал триумфатором Канн, пусть и вполне заслуженным. Заслуженным сразу по ряду причин. Прежде всего это кино тонкой выделки, которое интересно анализировать слой за слоем. На поверхности тут совершенно стандартная, сотни (если не тысячи) раз отыгранная сюжетная схема о внезапном вторжении нелепого родственника в размеренную жизнь благополучного персонажа. Винфрид в личине Эрдманна вовсе не делает ничего плохого - просто существует в системе координат, которая его дочери совершенно чужда. И постепенно, шаг за шагом, их разрушенные отношения становятся немного теплее. Но эту банальную схему Марен Аде умудряется населить такими умными и едкими наблюдениями за нюансами человеческих взаимоотношений, что смеешься тут не столько из-за нескончаемых попыток персонажей развести словесные гэги ("Тони Эрдманн" - комедия болтливая, порой даже чересчур - и это ее, пожалуй, самое слабое место), сколько из-за сатирического эффекта узнавания.
"Тони Эрдманн" - это комедия масок. В том смысле, что оба ее главных героя не те, кем кажутся. Фальшивая сущность Винфрида физически осязаема - он смехотворно притворяется придурковатой версией самого себя. У Инес же маска деловой барышни, за которой, кажется, уже и не осталось ничего человеческого. Вырваться подлинным эмоциям из-под этого буржуазного футляра никак не удается. Потому и постельная сцена, и сцена вечеринки, на которой герои в какой-то момент начинают стыдливо нюхать кокаин, тут сделаны так, будто участникам этих эпизодов страшно неловко. Оба процесса все-таки предусматривают эмоциональную разрядку, на которую пребывающие в добровольном корпоративном рабстве персонажи не очень способны.
Аде при этом не делает лобовую сатиру на жизнь менеджеров и сотрудников международных корпораций, захвативших мир. Тут нет ни голливудского бунта против системы, ни ее пламенного левацкого осуждения. Аде действует тоньше - она как бы убирает авторский взгляд из собственной картины, позволяя персонажам раскрыться самостоятельно, будто они герои не художественного, а документального фильма. Неслучайно большая часть действия "Тони Эрдманна" происходит в Бухаресте - этот прием в двухтысячные годы актуализировали именно режиссеры "румынской новой волны", и Марен Аде мастерски им пользуется. Настолько мастерски, что многих румынских мастеров немка их же оружием уделывает - эффект абсолютной достоверности пополам с непредсказуемостью тут феноменальный. В конце второго акта постоянно ловишь себя на двух мыслях. Первая - хочется, чтобы это длинное кино не заканчивалось вообще никогда. Вторая - понятия не имеешь, в какую сторону события повернут дальше.
На финал меж тем режиссер припасла два настолько восхитительных хука, что пересказать их хочется немедленно. Маска в конце концов слетит с Инес во время очередной вечеринки по случаю ее дня рождения. Сначала она не влезет в вечернее платье-футляр, которое, очевидно, служит метафорой узких рамок, в которые всю жизнь загоняла себя героиня. А следом произойдет обнажение не функционально-деловой, а человеческой сущности Инес. Обнажение буквальное - устав носить маску, героиня вместе с ней сбрасывает одежду и к изумлению своих коллег, надевших вечерние наряды, предстает перед ними абсолютно голой - этой остроумной, смешной и сложной сцене аплодируют, кажется, во всех кинозалах мира. Немудрено - в этот момент трудно удержаться от превосходных эпитетов. Перед нами, кажется, настоящий шедевр, кино на века, которому в перспективе отсутствие наград в Каннах не повредит вообще никак.
Светская жизнь
В выходные со зрителями встречались Стивен Фрирз и Карлос Саура (его самолет в Москву задержали на пять часов, говорят, что именно это помешало на открытии вручить режиссеру одну из высоких наград), появился харизматичный Массимо Раньери. Нашей публике он известен в основном как певец, выступавший на фестивале в Сан-Ремо. Знаменитый итальянец приехал представить конкурсный фильм "Козни". Поскольку на ММКФ ожидается еще одна итальянская знаменитость - Риккардо Скамарчио (он представляет фильм "Перикле Черный" в программе Петра Шепотинника "Восемь с половиной"), то итальянское посольство не могло не организовать прием в честь своего национального кинематографа. И пока еще не уставшие от светской жизни знаменитости устремились туда.
Другие же обсуждали прием, который прошел накануне в посольстве Кореи (Южной). Кинематограф этой страны представлен на ММКФ в этом году очень широко - такие фильмы, как "Трон", "Дон Чжу: Портрет Поэта, "Грустный день", "Король и шут", "Надежда" и другие. А третьи хотели поговорить о картине "Море в огне" Джанфранко Рози - победитель "Берлинале" этого года, всего один раз показанный на ММКФ в программе "Европейская Эйфория" Андрея Плахова, снова отсылает к Италии.
В понедельник бомонду на кинофестивале также не придется расслабиться - в рамках ММКФ в Галерее искусств Зураба Церетели состоится вечер Благотворительного фонда "Русский Силуэт" - "Большое кино. Звезды для звезд". Фонд - детище Татьяны Михалковой - отмечает в этом году юбилей, поэтому мероприятие обещают "грандиозное".
Подготовила Сусанна Альперина