До начала актерской карьеры он работал в качестве разносчика молока, а позднее каменщиком, охранником и даже полировщиком гробов. Поддерживать атлетическую форму ему помогал, среди прочего, футбол. Его владение мячом настолько впечатлило легендарного Мэтта Басби, главного тренера "Манчестер Юнайтед", что после просмотра матча с участием малоизвестной команды, за которую играл Коннери, он, не колеблясь, сделал будущему актеру предложение, от которого никто в здравом уме, казалось, не смог бы отказаться. Но получил в ответ решительное "нет".
В нем соединились крови двух родственных кельтских народов - ирландского и шотландского. И выйдя в юном возрасте на пенсию по состоянию здоровья после прохождения службы в Королевском военно-морском флоте Великобритании, он навсегда оставил на себе знаки о том, что наиболее дорого ему в жизни. Одна татуировка была выполнена в виде надписи "Мама и папа", а другая запечатлела девиз "Шотландия - навсегда", ставший кредо Коннери в плане его политических пристрастий и вместе с тем облегчивший многим режиссерам выбор актера на роли в фильмах, так или иначе связанных с героическими преданиями старины глубокой Британских островов и куда менее привлекательными образами шальных шотландских и ирландских пареньков.
Сыграв в 1954-1958 годах в нескольких мелодрамах, в 1959-м он принимает участие в очаровательной диснеевской картине для детей "Дарби О'Гилл и маленький народ", созданной в традициях ирландского фольклора, в качестве главного романтического героя. А затем предстал в роли жестокого злодея-ирландца О'Банниона в "Великом приключении Тарзана" .
В "Напуганном народе" он сыграл вора Пэдди Дэмиона, а в эпической картине о Второй мировой войне "Самый длинный день" ему также достался персонаж с кельтскими корнями, рядовой Фланаган. И в том же 1960-м он сыграл "тана шотландского" в канадской версии шекспировского "Макбета", позволив себе на экране выговор уроженца сурового северного края.
И еще до "Доктора Ноу", первого фильма "бондианы", Коннери стал, наверное, одним из самых красивых и одновременно странных Вронских мирового кинематографа в экранизации Рудольфа Картье, сдерживающим свою порывистость в каждом кадре, будто революционер (а в сходстве с Эрнесто Че ему не откажешь) на секретном задании.
А с 1962 года для Коннери началось десятилетие Джеймса Бонда, в течение которого он заложил основы образа своего героя, которым (с некоторыми поправками), следуют все последующие воплотители этой роли. В какой-то степени то, каким предстает каждый новый Бонд, становится барометром современной героики в каждый отдельно взятый промежуток времени.
Семидесятые годы наградили актера россыпью совершенно разных ролей: в советско-итальянской "Красной палатке" Михаила Калатозова он стал Руалем Амундсеном, в "Молли Макгуайрз" - ирланским бунтовщиком-шахтером, протестующим против произвола, в "Пленках Андерсона" - преступником, заигрывающим с мафией, в "Оскорблении" - детективом Джонсоном, в "Выкупе" - бескомпромиссным полковником Нильсом Талвиком. Люди чести, впрочем, как и отъявленные мерзавцы, удавались Коннери одинаково хорошо. А "Ветер и лев", "Человек, который хотел быть королем" и "Следующий человек" позволили ему создать интересные образы с восточным колоритом и в соответствующем антураже, выгодно высвечивающем особенности темперамента и внешности.
Практически в это же время его найдет английская и шотландская героика, составившая костяк запоминающихся ролей актера в зрелом и пожилом возрасте. Изменившись внешне, он лишился современного измерения рыцарственности и величественности, однако, то, что он приобрел, окажется гораздо глубже и сердечнее. Эта удивительная линия образов тянется от "Робина и Мэриан" и "Легенды о сэре Гавейне и зеленом рыцаре" - к "Горцу", "Имени розы" и "Первому рыцарю". Но это также не мешало ему не раз появиться в девяностые в шпионских фильмах (в том числе в тех, которые сверх меры эксплуатировали образ "страшных и ужасных" СССР и России). Эта же волна подняла (или опустила) его к "Мстителям" и сделала участником "Лиги выдающихся джентльменов".
Британский актер Шон КоннериСейчас сэр Шон Коннери на покое. Однако даже хороший, очень хороший актер не всегда получит во всеуслышание такую похвалу, которую ему адресовал один из наиболее ярких его последователей по "бондиане". С поистине ирландской лиричностью Пирс Броснан сказал, что следовал за героем своего детства по его кинематографическим следам и танцевал в тени, отброшенной им в истории кино, неся образ своего старшего коллеги в уме и сердце. Ведь Коннери - конечно, Бонд, Джеймс Бонд, но бесконечно, неизмеримо больший, чем самый известный, но далеко не самый глубокий его герой.