Книги читает ветер
Теплый ветерок, словно просматривая, неспешно перелистывает один из выброшенных фолиантов. На титульном листе проникновенное: "Солдатам Чукотки, труженикам тыла, ковавшим Победу в годы Великой Отечественной войны, всем ветеранам войны, жившим и работавшим на Крайнем Севере, с низким поклоном и благодарностью от потомков".
Порыв ветра - и страницы зашелестели быстрее… Замелькали списки фамилий, портреты ветеранов, рассказы о героических подвигах фронтовиков. Словно пульсирует на трепещущем книжном листе облеченная в слова простая истина: "Всякий народ жив до тех пор, пока он хранит благодарную память о своем прошлом, о своих предках…"
Что к этому добавить? Лишь то, что на всей Чукотке не осталось в живых ни одного фронтовика Великой Отечественной. Но жива память о защитниках Родины. В том числе благодаря этим томам, которые кто-то безжалостно выбросил на помойку. По недомыслию? Или все случившееся нелепая случайность? Выходит, дорогим чиновничьим иномаркам нашлось теплое место, а Книге Памяти - нет.
На другом краю города, на улице Энергетиков та же картина. Большая куча мусора у длинного ряда гаражей и снова книжные тома, валяющиеся тут и там. Поднимаю никому не нужные "Отечественные подвижники благочестiя". Репринтное издание Афонского Русского Пантелеимонова монастыря (1906 год).
В предисловии читаю: "…мы изобразимъ жизнь святыхъ, которая можетъ научить любомудрiю, и которая въ свое время была подобна образу жизни обитателей неба. Мы не тълесные черты будемъ живописать… но сдълаемъ очертанiе мыслей невидимой души, и покажемъ незримую борьбу и сокровенные подвиги".
…Имена подвижников благочестия Отечества и воинов Великой Отечественной лежат среди пивных банок и прочего грязного хлама.
Отгородились
Старое Анадырское кладбище находится в черте города, на улице Рультытегина. Большинство потемневших от времени надгробных памятников перекосилось, а то и упало, догнивая на земле. В этом своеобразие северных территорий. Люди приезжали на край света на короткое время на заработки. Но случалось, что задерживались надолго - Север затягивает. Жили мечтами, поднакопив деньжат, вернуться обратно на "материк". В большинстве случаев так и было. Но кто-то тут долго жил и навечно остался в анадырской земле.
Со временем темнели надписи на ржавеющих памятниках, родственников нет - ухаживать за могилами некому. Поросший бурьяном, размытый ручьями, заваленный мусором из близлежащих гаражей городской погост вызывает тягостное чувство.
Недавно кто-то поправил памятник на могиле председателя Чукотского окрисполкома Рультытегина, в честь которого названа улица столицы округа. Сегодня он стоит ровно, но краска на нем облупилась, вид неприглядный...
Чтобы избавиться от укоряющего напоминания, благоустроители города огородили мертвых от живых высоким бетонным забором. При постройке сделали отсыпку грунта. Да вот незадача: рядом с кладбищем проходят инженерные коммуникации, которые накладно переносить. Строители сочли возможным потеснить мертвых: навалили гравий прямо на крайние могилы, при этом что-то сломав. Успокоились тем, что и без того вокруг валяются заброшенные памятники.
Забор получился добротным. За ним не видно падающих крестов. За высокую ограду можно выкинуть разный хлам: отработанные аккумуляторы, пустые бутылки. Так удобно, и совесть молчит.
А на погосте - могилы бывших фронтовиков и ветеранов. Множество людей шествуют 9 мая в колонне Анадырского Бессмертного полка, с гордостью носят георгиевскую ленточку. Но праздники заканчиваются, и в череде будней многие важные вещи забываются. В том числе и оттого, что от них отгородились высоким бетонным забором, который, кажется, заодно заслонил кое-кому совесть. Иначе чем объяснить то, что из кладбища устраивают свалку.
Вместо послесловия
Когда выкинули книги с именами фронтовиков, водители из соседних гаражей некоторые их них забрали.
Внимательно просматривал ветеранский список Игорь Табурин. Северянин со стажем, с малолетства выросший в поселке Эгвекинот, он искал знакомые фамилии:
- О! Подвиги Юрия Ивановича Воробьева прописали. Юрий Иванович у нас был учителем физкультуры. А в войну в разведке служил. Брал "языков" за линией фронта. Вся грудь в боевых орденах и медалях. Выйдет на праздник - загляденье... А почему про Степурина Виктора Филипповича ничего не прописали? - недовольно хмыкнул, листая, доморощенный критик. - Только Ф.И.О… Стоп, а здесь вообще ерунда какая-то… Что здесь этот полицай делает? - недоуменно поднял глаза Табурин от книжной страницы 177. - Нет, ты смотри, словно нарочно, два раза упомянули гада: и в боевых, и в трудовых ветеранских списках - на странице 180… Его же мой старший брат, когда в милиции служил, арестовывал. В конце восьмидесятых, кажется, дознались, что за чужими фронтовыми заслугами прятался предатель…
А когда книгу напечатали? В 2004 году. О чем думали эти редакторы? Все смешали: святое и грешное…