Масштабный проект "Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII- XXI века", который представляет ГМИИ им. А. С.Пушкина, сделан с размахом, вкусом к деталям и отважными перекличками с художником через века, которые самому Джованни Батиста Пиранези, "венецианскому архитектору", должны были бы понравиться. Достаточно сказать, что над проектом, готовившимся два года, работали также Музей архитектуры им. А.В. Щусева, музей Российской академии художеств, Фонд Чини (Венеция), РГАЛИ, благотворительный фонд имени Якова Чернихова и Центральный институт графики в Риме, который привез гравировальные доски Пиранези. Те самые, где можно рассмотреть, как работал художник над знаменитой серией "Темницы..". А неподалеку - в конце колоннады экран, на котором можно увидеть 3D-фильм, сделанный по мотивам "Темниц…" Грегуаром Дюпоном в 2010 году для венецианской выставки Пиранези в Фонде Чини и предлагающий головокружительное путешествие в лабиринты мрачных пространств с дыбами, пленниками, античными барельефами и величественными руинами.
Строго говоря, экспозиция располагается между двумя полюсами, представляющими современное прочтение Пиранези. С одной стороны, колоннаду замыкает фильм Грегуара Дюпона, заставляющий увидеть в архитектурных фантазиях Пиранези предшественников квестов и компьютерных игр, с другой - в Белом зале монументальный образ руин из картона, созданный художником Валерием Кошляковым специально для этого проекта. Картонные руины, расписанные темперой, похожи на обветшавшие декорации, на презентацию утопической мечты, оставленной за ненадобностью ("концепция изменилась"), но и одновременно - на проект будущего, созданный из подручного, ходового, бросового материала. Перед нами прощание с Великой Утопией и тоска по ней.
Между ними - гравюры и редкие издания Пиранези, облазившего римские развалины с линейкой, карандашом и альбомом, медные гравировальные доски художника, его дизайн канделябров и каминов (Пиранези как один из влиятельнейших дизайнеров эпохи ампира - отдельная тема). А в центре Белого зала - слепки и гальванопластика вещей из Помпей и Геркуланума, заказанных для учебного музея Иваном Владимировичем Цветаевым. Благо многие вещи, найденные во время раскопок, воссозданы по рисункам Пиранези, который занимался не только тем, что гравировал ведуты Рима, но и "реставрировал" антики, то есть воссоздавал по фрагменту целое, как он его себе представлял, и продавал просвещенным любителям античности, приезжавшим в Италию на обязательный образовательный гран-тур.
Этот "венецианский архитектор", который был страстным поклонником античного Рима и даже одно время, говорят, ночевал в полуразрушенной древней гробнице вблизи раскопок, завсегдатай библиотек, трудоголик, "величайший гений, но совершенный безумец" (по определению современника), прагматичный делец и фантазер, был археологом, историком, архитектором и декоратором. Но все это, в сущности, мало объясняет, почему его творчество с каждым веком выглядит все актуальнее. Если у кого-то были сомнения, что Джованни Баттиста Пиранези - наше все, или что с ним может соперничать за это звание, например, утонченный Андреа Палладио, продолжателям дела которого не так давно был посвящен масштабный русско-итальянский проект, то после выставки в ГМИИ им. А.С.Пушкина даже тень этих сомнений должна улетучиться.
Понятно, почему его обожал русский XVIII век, его гравюрами вдохновлялись и Кваренги, и Камерон, и Баженов, и Казаков… А Екатерина II, обладательница 15 томов гравюрных изданий Пиранези, сетовала на то, что в ее библиотеке не все книги великого итальянца. Но кроме классицистов, Пиранези любили романтики, начиная с Владимира Одоевского, который в "Русских ночах" с него списал образ странного безумца. Его гравюрам посвящали стихи поэты Серебряного века… Его работы изучал Сергей Эйзенштейн, и при желании в кадрах "Октября" можно обнаружить ракурсы, заимствованные из увражей Пиранези. Понятно, что в античном Риме искали вдохновение архитекторы сталинского ампира. Но и конструктивисты "переболели" Пиронези. На двери комнаты Ивана Леонидова в общежитии ВХУТЕМАСа была табличка "Пиранези". "Советским Пиранези" называли Якова Чернихова. Одно из сильнейших впечатлений выставки - рисунки Чернихова, конструктивистские элементы которых складываются в абрис римской арки Тита.
Можно, конечно, говорить, что всему виною не Пиранези, а обаяние античности, которую воспитанники классических гимназий и Академии художеств в России (да и не только в ней) впитывали, можно сказать, с молоком матери. Но, во-первых, Пиранези был одним из тех, кто создал тот образ древнего Рима, который оказался более реальным, чем сам Рим. А один из его страстных поклонников, основоположник неоготики Хорас Уорпол заметил о "возвышенных видениях Пиранези", что они "затмевают собой наивысшие достижения эпохи расцвета империи". Иначе говоря, после его гравюр реальные руины могут показаться скромным подражанием офортам Пиранези.
А во-вторых, этот венецианец, пылкий полемист по натуре, был вовлечен споры об античном наследии, которые особенно жарко разгорелись как раз после археологических находок XVIII века, в частности, после раскопок в Помпеях и Геркулануме. Споры о том, чья архитектура была величественнее: древних греков или древних римлян, отнюдь не были схоластическими или чисто академическими. В сущности, за боевыми схватками вокруг античного наследия стоял вопрос, какой быть современности. В версии Пиранези античность представала как человеческая трагедия, законсервированная в пепле и лаве Везувия или римских руинах, на века. История как живая величественная трагедия, как то, что требует личного отношения и энергичного отклика, не это ли делает Пиранези нашим современником? Человеком, который гибель империи и утопию идеала соединил навсегда на своих медных досках.