Существо проблемы не в том, что в Москве много театров, финансируемых за счет бюджета. Если поделить их количество и совокупное число зрительских кресел на цифру обитателей крупнейшего мегаполиса Европы, то окажется, что российская столица не входит ни в первую, ни во вторую десятку городов мира по предложению сценических услуг. Проблема в том, что по своей структуре, по механизмам экономической и, что самое главное, творческой жизни театральное дело в Москве устроено крайне архаично. Под лозунгом сохранения русского психологического искусства, театра-дома здесь законсервирована модель советского театра 1938 года, которая предполагает пожизненное прикрепление работника к одному и тому же учреждению: однажды поступив в него на службу, актер и режиссер имеют право дожить здесь до пенсии, а то и до встречи с К.С. Станиславским. Москва задыхается от отсутствия свободных сценических площадок при том, что даже искушенный театрал не сможет поименовать каждый из 88 театров, получающих финансирование из городской казны. Старый спор о том, за что должны платить налогоплательщики: за пустые кресла, создающие дефицит бюджета, или за заполненные места, свидетельствующие о внимании публики, похоже, как и прежде, решается в пользу сирых и убогих. Понимаю, что зрительский успех - далеко не единственный критерий, позволяющий распознать подлинное искусство. Но, замечу, что неуспех - вовсе не свидетельство экспериментального характера той или постановки. Любовь публики непостоянна, изменчива, но театру необходима, ибо в отличие от литературы или живописи он существует не в вечности, а в сиюминутности, в том кратком промежутке перехода из прошлого в будущее, о котором писал К.С. Станиславский. Спектакль можно закрыть, но его нельзя как запрещенный кинофильм "положить на полку". Именно поэтому вслед за великим Шарлем Дюлленом актеры и режиссеры так любят повторять, что у театра есть только один закон - это успех. Художники, конечно, могут не отличать пораженья от побед, но чиновники, увы, обязаны этим заниматься.
Как известно, в нашей стране театры крайне редко и мучительно рождаются, но после своей естественной смерти никогда не умирают. Естественная смерть театра в ХХ столетии, как правило, в девяти случаев из десяти связана с уходом из жизни того творческого лидера, который, как Олег Ефремов, создал свой театр, легендарный "Современник", или как Георгий Товстоногов по существу заново сотворил Большой драматический, который теперь носит его имя. Разумеется, есть национальные коллективы, судьба которых давно отделилась от имен их основателей - Малый театр в Москве или Александринский в Санкт-Петербурге, но их единицы. Именно такие труппы должны находиться под особым государственным покровительством равно как национальные музыкальные театры - Большой и Мариинский.
И на федеральном, и на региональном уровне надо выстраивать гибкую структуру театрального дела, которая позволяла бы сохранять театры, являющиеся национальным достоянием, но одновременно создавала бы конкурентную среду, которая открывала коридор возможностей для талантливой молодежи. Причем не только для актеров и режиссеров, но и для продюсеров, директоров, у которых тоже должен быть свой шанс. Театры должны защищать свои творческие программы как минимум раз в четыре года и под эти программы получать необходимое и достойное финансирование. Для "свободных сцен" нужно устраивать конкурс отдельных проектов.
Важно только, начиная любую реформу, понимать, что она потребует не меньших, а то и больших затрат на бытование театрального дела. Прежде всего потому, что контрактная система должна предусматривать существенное повышение заработной платы. Кроме того, любая реформа не может не предполагать экономическую свободу, самостоятельность и ответственность учреждений культуры, чего не так просто добиться при действующем законодательстве. Для ее реализации необходимо синхронизировать усилия городских и федеральных властей, что позволит инициировать ряд важных законов, в том числе и эффективный закон о меценатстве, - все это под силу лишь высокопрофессиональным управленцам. Только тогда театральное сообщество сможет смириться со "справедливым неравенством", которое неизбежно в любом творческом деле. Впрочем, реформы нужны не для самоудовлетворения чиновников и даже деятелей искусств. Они нужны не для "оптимизации" бюджета. Они нужны зрителям, которые любят настоящий театр.