Получение первой плазмы с рубежа 2018 - 2020 годов сдвинули на 2025-й, при этом доводка отдельных систем и набор мощности ITER будут продолжать еще в течение десяти лет вплоть до 2035 года. Над составлением такой дорожной карты под названием "Ресурсообеспеченный интегральный график проекта" почти два года работали сотрудники международной организации ITER и национальные агентства.
"Обновленный график, - дали понять в российском агентстве ИТЭР, - предлагает оптимальный и технически осуществимый путь к получению первой плазмы, что будет означать завершение ключевых этапов сборки и ввода в эксплуатацию термоядерного реактора и объектов его обеспечения".
Этим летом международный Совет ITER утвердил новую дорожную карту. Тогда же было отмечено, что обновленный график сложен, но технически осуществим. А до того как вынесли такой вердикт, все финансовые расчеты и технические обоснования скрупулезно изучала и анализировала специально созданная Cоветом независимая экспертная группа.
Одновременно с этим новый глава Международной организации ИТЭР француз Бернар Биго, полтора года назад сменивший в этой должности японца Осаму Мотоджима, с одобрения международного Совета поменял и актуализировал общую схему управления проектом, произвел кадровые перемещения в его руководстве и придал динамизма многим другим процессам. По словам российских специалистов, давно работающих в проекте, перемены в ITER с приходом Биго очевидны и носят обнадеживающий характер.
А сам он в беседе с корреспондентом "Российской газеты" заявил, что в успехе проекта не сомневается. И свет в большом окне его служебного кабинета с видом на стройплощадку, где уже возводят Дом для Солнца на земле, горит до поздней ночи потому, что эта работа его по-настоящему вдохновляет. Трудоголиком себя он не считает, а если так о нем говорят сослуживцы, то им виднее.
Бернард БИГО, генеральный директор Международной организации ITER:
- Все занятые в проекте давно ждали четкого механизма принятия решений. Заняв должность генерального директора, я стараюсь такой механизм отладить. При этом совсем не хочу создавать препятствий для какой-либо из участвующих сторон. Напротив: там, где можно, идем навстречу. И люди, думаю, довольны тем, что теперь есть отчетливое понимание задач, что, когда и кому делать. На самой площадке теперь все работы четко прописаны на два года вперед. А это, как вы понимаете, создает пространство большей, чем прежде, свободы, позволяет лучше спланировать и организовать рабочий процесс.
Как вы относитесь к тому, что параллельно с международным проектом свой "поход за термоядом" многие страны ведут автономно, в национальных границах, причем вкладывают туда больше, чем в общую копилку ITER? Это не подрывает главную идею - прийти к желанной цели сообща?
Бернард Биго: Я считаю, нет смысла осуществлять проект ИТЭР, если страны-участницы не будут развивать национальные программы термоядерных исследований. Да, присутствие в общем проекте дает возможность практиковаться ученым, инженерам и целым компаниям. Но было бы ошибкой полагать, что все происходит только здесь. Ни в коем случае!
Мы очень рассчитываем на развитие исследований в каждой из участвующих сторон. Именно поэтому я утвердил недавно важную инициативу - "Сеть ученых ИТЭР", которые в своих странах, университетах, институтах могли бы работать вместе для развития термоядерных исследований. В идеале у каждого партнера проекта должна быть своя мощная термоядерная программа. Знаю, например, что в России, в Курчатовском институте, который я имел удовольствие посетить, термоядерные исследования - одно из приоритетных направлений.
За эксперименты на Большом адронном коллайдере, с которым нередко сравнивают, а иногда путают ITER, два года назад вручили Нобелевскую премию. А у вас такое прогнозируется?
Бернард Биго: Да, я очень на это рассчитываю! Нужна сейчас и еще потребуется большая поддержка науки, чтобы научиться управлять термоядерным синтезом. Это будет настоящий прорыв. И Нобелевская премия, полагаю, не заставит себя ждать.