Ваш центр собрал под одну крышу сразу одиннадцать институтов. Почти футбольная команда. В него вошли, в частности, Институт физики и Институт леса, что у многих вызывает недоумение. Ваши оппоненты подчеркивают: прежде чем объединять, надо понять, ради чего? Выиграет ли от этого наука? Нельзя ли те же задачи решить без такого слияния? Ведь раньше разные институты легко находили контакты, договаривались о совместных работах...
Василий Шабанов: Раньше - да. Если требовалось по работе, я запросто приезжал в любой институт Российской академии наук, проводил нужные исследования. Можно сказать, был там свой человек. Между институтами практически не существовало принципиальных барьеров, мы легко договаривалась. Почему? Потому, что мы все были в одной организации, в академии наук. В одних руках были и научные, и управленческие функции. А сейчас каждый институт как бы сам по себе, что резко изменило всю систему взаимоотношений.
Что же разделило вчерашних коллег?
Василий Шабанов: Новый закон о реформе госакадемий разделил полномочия, все академические институты и часть функций перешли в специально созданное Федеральное агентство научных организаций ФАНО. За академией осталось научное руководство исследованиями. Это в корне изменило ситуацию, всю систему взаимоотношений между институтами, они стали, по сути, каждый сам по себе. И теперь общаются, заключая между собой различные договоры, в частности об аренде оборудования, помещений и т.д.
Подобная схема может успешно работать, когда вы точно знаете, что к такому-то сроку получите результат. Но в науке так не бывает. Скажем, я запросил на эксперимент неделю, будучи уверен, что управляюсь, а он растягивается на месяц. Значит, надо писать новую заявку, а там уже очередь. В науке трудно всех повязать очень жесткими условиями и договорами.
Ей нужна свобода. Вы считаете, что ее и должно дать объединение институтов?
Василий Шабанов: Так и есть. Когда мы собрались под одной крышей ФИЦ, то вся эта бюрократия уходит, коллективы напрямую общаются друг с другом. Кроме этого, есть еще один важнейший аспект. Сегодня прорывные результаты можно получить только на самом современном оборудовании. Даже для теоретиков требуются суперкомпьютеры, а уж про экспериментаторов и говорить нечего. Без электронных микроскопов, новейших лазеров, спектрометров и других современных приборов соперничать с лучшими лабораториями мира бесполезно. Неслучайно наши ученые утверждают, что едут на запад не за длинным рублем, а за возможностью работать на суперсовременной технике. Она стоит очень дорого, установить ее в каждом российском институте при нынешнем финансировании науки нереально. Так вот объединение в едином центре позволяет каждому из его членов без всяких договоров, без аренды, которая, кстати, стоит немалых денег, работать на таком уникальном оборудовании.
Наконец, есть еще важнейший плюс таких центров. Они открывают самую широкую дорогу для решения междисциплинарных задач. Как известно, на стыке разных наук сегодня совершается наибольшее количество прорывных работ. К примеру, сегодня важную информацию о состоянии лесов, льдов Арктики, даже сельхозугодий получают со спутников. Когда каждый из институтов работает по своему плану и заключает договоры со смежниками, то ему сложно что-то оперативно корректировать, скажем, запросить новые данные или попросить провести дополнительные измерения. Все расписано и запротоколировано заранее. Работа всех в едином центре практически автоматически снимает эти проблемы.
В теории все это выглядит привлекательно, но как, к примеру, институты могут смириться, что теряют юридического лицо. Ваши оппоненты говорят, что центр все вопросы замыкает на себя. Говоря образно, он - все, а институты - ничего. Теперь за каждой бумажкой придется в центральную дирекцию бегать.
Василий Шабанов: Ничего подобного. Все институты вошли в центр в форме обособленных подразделений. А это значит, у каждого сохранились собственные счета и печать. У них остаются и ученые советы, и свобода самим определять направления научной деятельности.
Но деньги из бюджета вначале получает центр, и он решает, кому и сколько выделить. Значит, своим "фаворитам" может добавить, а с кого-то снять...
Василий Шабанов: Давайте по порядку. Каждый институт в Федеральном исследовательском центре помимо бюджетных средств получает по хоздоговорам, грантам и т.д. На эти деньги никто со стороны не претендует, они сразу поступают на счет института. Далее - проекты, которые идут по государственному заданию через ФАНО. Из них центр отчисляет только расходы института на централизованные нужды - свет, тепло, вывоз мусора и т.д. Все остальное перечисляется в институт. Таким образом, у него есть полная уверенность, что все заработанное - это его, что никто его не "объедает".
Что касается совместных программ, в которых участвуют несколько институтов, то распределением денег ведает Ученый совет центра, в котором участвуют члены Ученых советов каждого из институтов. Так что решение коллегиальное.
Кстати, сегодня ряд ученых сетуют, что реформа в ее нынешнем виде имеет много недостатков, а главный - утрата академией важных рычагов управления наукой из-за разногласий с ФАНО. Но я убежден, что именно ФИЦ добавляет академии возможности контролировать процесс. Ведь кандидатура научного руководителя, который одновременно является председателем ученого совета, обязательно согласуется в академии наук. Ученый совет и политика целиком подконтрольны РАН. Академия согласовывает планы и отчеты ФИЦ, кандидатуру директора - здесь никаких отличий между центром и другими институтами нет.
Есть стойкое мнение, что слияние в сборные научные команды проходит под сильным давлением ФАНО, что директорам "выкручивают" руки, действуют кнутом и пряником. Обещают дополнительные деньги и пугают санкциями...
Василий Шабанов: Знаю, что уже создано более 20 таких центров. Как реально проходило слияние в каждом конкретном случае, мне трудно судить, хотя в положении записано, что должно быть строго добровольное решение не только директора, а всего коллектива. Но скажу о нашем случае. В каждом институте прошли обсуждения, каждый желающий мог высказаться "за" и "против", потом такие же дебаты прошли в ученых советах тоже с голосованием. И решение было однозначное - да. Может быть, руководителю Сибирского Отделения РАН, академику Асееву, который с трибуны негативно отозвался о создании в Красноярске научного центра, все же его посетить и услышать мнение наших ученых, что называется, из первых уст. По моему мнению, созданный у нас ФИЦ может быть использован как модель управления наукой в центрах, имеющих единую инженерную и приборную инфраструктуру и выполняющих совместные междисциплинарные проекты.