Еще одно "кстати": на наступающей неделе у Туминаса - юбилей. 65 лет. Поскольку мои колонки выходят по понедельникам, я могу быть либо последним из тех, кто выступит по этому поводу, либо - первым. Как любой нормальный человек, открытие предпочитаю закрытию.
Желающие могут выказывать восторги, петь оды и панегирики. Пересказывать биографию и описывать спектакли. Рассуждать, как преобразились вахтанговские актеры с его приходом. Туминас все это заслужил. Я - о другом.
Сегодня Театр Вахтангова, которым руководит Туминас, - не просто один из лучших в России. Это театр с безупречной репутацией. Скоро откроется его филиал в сильно отреставрированном (чтоб не сказать перестроенном) здании театра имени Рубена Симонова. В нашем довольно, скажем мягко, неласковом театральном мире никто не удивился: зачем вахтанговцам еще одна сцена? Наоборот, все обрадовались, что хороших спектаклей будет теперь "на одну сцену больше".
Туминас умудрился приучить нас к тому, что в Театре Вахтангова плохих спектаклей не бывает. Не важно, он ли постановщик или кто-то другой. "Здоровье заразительно..." А талант?
Туминас может закрыть неудачный спектакль, но об этом никто не узнает. Уже много лет Театр Вахтангова живет без скандалов. Здесь работают. Открывают новые сценические пространства - скажем, арт-кафе для актерских вечеров. И главное, ставят спектакли. Сейчас, когда заполняемость Театра Вахтангова приближается к 100%, неплохо бы вспоминать, что Туминас, если угодно, совершил революцию в искусстве привлечения зрительского внимания. Думаю, когда-нибудь потомки назовут наше время "эпоха большого стеба". Иронизировать и стебаться можно нынче надо всем. Девиз времени: "Не надо меня грузить, я не айфон!" Считается, что зритель идет в театр не затем, чтобы его грузили какими-нибудь серьезными проблемами. Надо, чтобы легко, иронично, желательно со скандалом. Чтобы стать модным режиссером, надо взять пьесу (хорошо бы классическую) и начать над ней стебаться. Чем неожиданней и острей - тем лучше. Можно выпустить на сцену десяток абсолютно голых людей. Можно заставить Отрепьева объясняться в любви Марине Мнишек знаменитым эстрадным шлягером: "Я люблю тебя, Марина!" Стеб - это модно. Модно - это кассово. А кассово - это то, что так необходимо современному театру, где ценится не эксперимент, а заполняемость зала.
Римас Туминас очень любит говорить, что играть надо не для зрителя, не для себя, а для театральных ангелов. Казалось бы, эта фраза слишком красива, чтобы быть истинной. Однако... Придя в Театр Вахтангова, Туминас стал работать без стеба. С иронией - да: на фоне иронии трагедия видна столь же отчетливо, как черное на белом. Но без фиги в кармане. И без подобострастных экивоков в сторону зрителя. В сущности, мне кажется, Туминас занимается одним: заставляет вспомнить, что мы все не просто граждане, а дети Бога, и несем перед Ним ответственность.
В знаменитом спектакле "Пристань" он вывел на сцену корифеев Вахтанговского театра. Это очень талантливый спектакль - сомнений нет. Но это и человеческий акт. Кто подсчитает, скольким пожилым актерам этот спектакль продлил и продлевает жизнь?
Туминас доказал истину, которая в современном театре, увы, требует доказательства: зрителю интересен прежде всего человек. Не современные аллюзии. Не стеб. Не бесконечное комикование. Сцена - зеркало, в котором зритель хочет отразиться, чтобы глубже заглянуть в самого себя.
Оказалось, что мы этого хотим. Театральные зрители - это ведь особенные люди, такие странные человеки, которые могут переживать и даже плакать по поводу жизни неизвестных людей, которую разыгрывают известные актеры. Театральный зритель - это особое состояние души, готовой к переживаниям.
Зритель потянулся в Театр Вахтангова не только (и даже, думаю, не столько) для того, чтобы взглянуть на звезд. Но в первую очередь, чтобы посмотреть на самого себя, отразившись в очередной работе Туминаса.
Римас Туминас вернул на сцену особый театральный язык. Не то чтобы он вообще исчез из других театров, нет-нет, да и появится. Но во всех, без исключения, работах Туминаса жизнь, с одной стороны, абсолютно реальная, и, главное, люди совершенно живые, но, с другой, это какая-то отдельная, театральная жизнь.
И когда в знаменитом "Евгении Онегине" вдруг взлетают над сценой красивые молодые девушки в белых платьях, ты спрашиваешь себя: "Что это?" Это "Евгений Онегин". Это картинка, которую ты, зритель, теперь никогда не забудешь, и она теперь навсегда будет у тебя связана с великим Пушкиным: женщины, взлетающие в небо. Вообще, как нынче говорят, это круто: поставить "Евгения Онегина" так, чтобы он стал одним из самых кассовых спектаклей театра.
"Ощущение небес как хранилища красоты и смысла, небес как "раздвижного и прижизненного дома" [О. Мандельштам] характерно для мировоззрения Туминаса", - замечает Трубочкин.
Ах, как верно! Режиссер, поднимающий зрителя. Титан. С юбилеем!