Кто следующий?
Жильцы дома 64 по улице Оранжерейной - тринадцать человек, все из одного подъезда - обратились с заявлением в полицию: они встревожены исчезновением их соседки-инвалида 79-летней Людмилы Григорьевны Максимовой. Проживала пенсионерка одна. Похоронив мужа и сына, стала попивать. А в последнее время к Максимовой зачастили компании каких-то темных личностей. Соседи не раз слышали крики, плач и просьбы о помощи из-за запертой двери бабушки Люси. Не раз, откликаясь на эти крики, вызывали наряд полиции и "скорую помощь". А в сентябре Максимова пропала. В ее квартире начался ремонт. И вот тогда соседи всерьез обеспокоились.
Дело в том, что сценарий происходящего очень уж напоминал первые действия трагедии, которая разыгралась в этом же подъезде не так давно. Сначала к одинокой жительнице квартиры N 13 Елене Никениной зачастили незнакомые гости. Потом она, задолжав ЖСК приличную сумму по квартплате, продала квартиру людям, погасившим все ее долги. А через месяц ее наши мертвой. Жилье покойницы уже перепродали новому владельцу.
- Сегодня мы не можем найти Людмилу Максимову, а завтра чья очередь? - задается вопросом ее соседка по лестничной площадке Тамара Кирченкова. - Ведь большинство нас, здесь проживающих, - одинокие пожилые люди. Мы боимся своей возможной участи.
- Опасения соседей не напрасны, - подтверждает и председатель правления ЖСК "Пушкинский" Виктор Шахов. - Я уверен, что в наших домах орудует преступное сообщество "черных риэлторов". Но схватить их за руку власти почему-то не могут.
Кооператив существует с 1962 года, многие, в том числе и сотрудники правления, живут тут едва ли не со дня его основания, истории и судьбы своих жильцов знают досконально.
- У Максимовой были долги по квартплате, - говорит главный бухгалтер ЖСК Елена Баева. - Но потом она сошлась с неким Марселем Сембаевым, даже прописала его у себя. Квартплату они стали вносить аккуратно, но и пить бабушка благодаря его угощениям начала регулярно. Потом Марсель от Максимовой выписался, а в квартиру к ней зачастили другие люди. Однажды эти другие приходят к нам в ЖСК и заявляют: мы делаем ремонт, нам для смены электропроводки и труб надо на день стояки и свет отключить. Мы затребовали документы на право собственности. Вот тогда-то и выяснили, что квартира Максимовой, оказывается, с конца 2015 года принадлежит не ей, а некому Олегу Г. Правда, Людмила Григорьевна остается там прописанной.
Соседи забили тревогу. В редакцию "РГ" они обратились после того, как более двух месяцев прождали хоть какого-то ответа из полиции.
Под замком
Забегая вперед, скажем: в ходе журналистского расследования нам удалось найти следы Людмилы Максимовой, но вопросов к этой истории меньше не стало.
Итак, дотошные соседи выяснили у рабочих, выполняющих ремонтные работы в проданной квартире Максимовой, что бабушку Люсю якобы переселили на улицу Горная (точный адрес есть в распоряжении редакции). А там женский голос из-за запертой двери пояснил, что в квартире их двое: баба Люся и некая Ольга. Что открыть дверь корреспонденту "РГ" женщины не могут: заперты снаружи на ключ. Что еду им приносят специальные люди раз в три дня, и когда эти люди придут в следующий раз - неизвестно, можно только ждать. А соседи по подъезду этого трехэтажного кирпичного дома, расположенного на выезде из города Павловск, о квартире номер 12 говорили с нескрываемым ужасом:
- Криминальное жилье! Там обитатели постоянно меняются. Кто живет, на какой срок заехали - не выяснить. Свет в кухонном окне этой квартиры постоянно горит, но обитатели двери вам ни за что не откроют: мы заперты - и весь разговор. Да и визитеры, что квартиру навещают, несловоохотливы. Лучше к ним не лезть.
Найти нового собственника квартиры Людмилы Максимовой оказалось несложно. Он подтвердил, что купил квартиру в Пушкине еще год назад и крайне удивился, когда узнал, что приобрел жилье "с обременением" - прописанной в его квартире гражданкой Максимовой 1937 года рождения. Впрочем, риелтор, который сопровождал эту сделку, старательно уверял нас, что для города Пушкина такое - в порядке вещей. Типа: вот если бы бабушку выписали - были бы поводы для тревоги. А так... Нормальным, по мнению риелтора, является и тот факт, что сделка купли-продажи квартиры была заключена с собственницей Максимовой без присутствия нотариуса, в виде простого договора.
- Бабушка с трудом передвигается, ей трудно в нотариальную контору добраться, а нотариусы у нас в городе по домам не ходят, - так объяснил специалист по недвижимости эти обстоятельства.
И добавил, что беспокоиться не о чем: по сравнению с теми условиями, в которых Людмила Максимова жила последние годы (тараканы, клопы, мерзость запустения), ее нынешняя среда "гораздо гигиеничнее".
Спорить не беремся: возможно и так. Однако многие наши вопросы разъяснения риэлтора не сняли. И среди них, например, такой: если пенсию бабушке Люсе доставляют сейчас по прежнему адресу на Оранжерейной, 64, то кто ее там получает? Известно, что это некий человек, на кого Людмила Максимова оформила официальную доверенность, но кто он? Ни соседи, бок о бок с которыми Максимова прожила половину своей жизни, ни ее двоюродная сестра Вера Крутенко, которая также проживает в Пушкине, имя этого таинственного получателя не знают.
К слову, кузина Максимовой Вера Крутенко на жилье своей родственницы вовсе не претендует, но она хотела бы знать, где, как, в каких условиях проводит та вероятно последний отрезок своей жизни. Сестра хочет иметь возможность время от времени навещать родственницу...Однако в этих естественных правах ей отказано. И сотрудники полиции не сочли нужным хоть как-то отреагировать на ее тревожные обращения по поводу поисков сестры.
А есть ли бабушка?
Редакция "РГ" в Санкт-Петербурге сделала ряд запросов в официальные инстанции города Пушкина. Ответы нас не успокоили.
В письме, подписанном заместителем главы администрации Пушкинского района Геннадием Дмитриевым, сказано: "Сотрудниками ОМВД России по Пушкинскому району г. Санкт-Петербурга проведена проверка. В ходе проведенной проверки было установлено место проживания гр. Максимовой Л. Г., которая указала на то, что в отношении нее каких-либо противоправных действий совершено не было". И все. Ни указания адреса, где в настоящее время проживает Максимова, ни полслова о том, сообщен ли этот адрес ее родственникам и соседям. И никакой информации о том, как оценивает администрация города тот факт, что человека несколько месяцев держат под замком. Официальных сведений о том, как именно проводилась эта проверка, нет ни от полиции, ни от прокуратуры.
Уполномоченный по правам человека в Петербурге Александр Шишлов тоже инициировал проверку и пообещал, что взял этот случай под особый контроль. Видимо, его службу всерьез заинтересовали вопросы, которые не дают покоя и нам.
Если Максимова и впрямь проживает по новому адресу, то почему ее там не прописывают, а адрес местонахождения пожилой женщины официальные лица содержат в тайне? Если она находится там добровольно и ни к кому "претензий не имеет", то почему содержится под замком? Причем в квартире, которую иначе чем "криминальной", местные жители не называют? Если заявление жильцов с улицы Оранжерейной, 64 на самом деле продиктовано пустыми опасениями, то отчего никто из сотрудников полиции не счел нужным развеять их страхи?
Наконец, отчего за три с лишним месяца у участковых не нашлось минутки, чтобы встретиться с обитателями подведомственной им территории и либо вывести мутных дельцов на чистую воду, либо успокоить общественность?
Кстати, "гражданку Максимову Л. Г., находящуюся под присмотром сиделки" в запертой на ключ квартире, увидеть воочию нам так и не довелось. А потому возникает еще один закономерный вопрос: есть ли там вообще бабушка-то?
Сергей Слободянюк, председатель комитета по правовым вопросам Ассоциации риэлторов Санкт-Петербурга и Ленобласти:
- Несмотря на свою регистрацию в проданной квартире, бабушка сейчас не имеет никаких прав на нее. Новый хозяин в судебном порядке вправе снять ее с регистрационного учета в любое время. Такой процесс занимает обычно не более трех месяцев. По истечении срока исковой давности оспорить сделку по продаже квартиры сложно. Запрета на приобретение жилья с зарегистрированными в квартире жильцами не существует. Как правило, такие квартиры продаются со значительным "дисконтом", и новые собственники, если они не в "доле", берут на себя проблемы с зарегистрированными или проживающими в квартире лицами.
Продажа целой квартиры по договору купли-продажи в простой письменной форме не запрещена законом. Нотариальная форма обязательна только для сделок по продаже жилья с участием несовершеннолетних. К слову, если в Пушкине "нотариусы по квартирам не ходят", то можно было найти другого нотариуса Санкт-Петербурга. Кроме того, каждый дом у нас в городе закреплен за конкретным нотариусом, который обязан выехать по вызову. Все это отговорки. Скорее всего, бабушку просто обманули, либо она не понимала до конца, что делает.
Возможно, властям Пушкина эти вопросы покажутся досужими дрязгами. На самом деле они - отражение общественных настроений. Непрозрачность ситуации с куплей-продажей квартир престарелых собственников рождает как минимум слухи и сплетни, одна страшней другой: в Пушкине нам довелось наслушаться их немало. Еще опаснее, что эта "мутная вода" создает среду, в которой выгодно вести нечестный бизнес. От "мелочных", на взгляд властей, нарушений правил - один шаг до серьезного криминала.