Выглядел Дымарский крупно, импозантно, красиво. Я присел, и мы стали разговаривать. Примерно через час я закрыл за собой дверь его кабинета с ощущением необычайной легкости и простоты от общения с ним. Он был умен, начитан, абсолютно искренен и доброжелателен. Я с удивлением поймал себя на том, что рассказал ему о себе все, что знал, хотя мы только что познакомились. Почем мне было знать тогда, что я - один из сотен, а может быть, один из тысяч, попавших в объятия его сокрушительного обаяния.
С тех пор почти каждый день я узнавал о нем что-нибудь новенькое. Ну, например, что он свободно владеет французским, знает и любит Францию; что он - прекрасный, въедливый и чрезвычайно внимательный редактор; что он при всей своей мягкости и деликатности - очень острый и неудобный интервьюер; что он - уникальный придумщик самых остроумных и смешных заголовков для газетных статей; что он - нежный и любящий сын (отец Виталия - Наум Дымарский - был популярнейшим радиокомментатором)...
Потом мы вместе с ним путешествовали: по Китаю и в Пушкинских горах. Это были часы и дни, пронизанные его обаянием, остроумием, воспоминаниями "кстати" и удивительно трезвым анализом того, что происходит в стране.
Но главное, за что я ему благодарен и по сей день: он познакомил меня со многими замечательными людьми в нашей стране и за ее пределами. И не просто познакомил, рекомендовал наилучшим образом. Даже устной рекомендации Дымарского было вполне достаточно, чтобы сохранять с новыми знакомыми дружеские отношения и по сей день. Подозреваю, что то же самое могли бы сказать о нем десятки его друзей и знакомых, кому он дарит свою дружбу и своих друзей. Эта дымарская общность, объединившая вокруг него и благодаря ему очень многих, - едва ли не главное, за что мы могли бы быть ему признательны. Это его подарок нам к его юбилею.