Его университеты
- Два месяца назад в Париже умер мой последний агент, и теперь я могу говорить правду. Это редкое удовольствие для разведчика. У нас принято все легендировать, а попросту врать, - улыбнулся Юрий Федорович.
Комитет госбезопасности обратил внимание на калачеевского хулигана Юрку Линова из-за правильного происхождения - его отец в молодости служил в части особого назначения (ЧОН). Кроме того, у парня была страсть к спорту и иностранным языкам.
- Я вырос в двуязычной среде: половина Калача говорила по-русски, другая - по-украински. А в школе ставили двойки по русскому, если на перемене заговоришь на украинском… Приходилось все время переключаться. Думаю, это двуязычие и заложило основу, на которую потом все нанизалось. Языки я учил легко.
Завербовали его прямо в военкомате и посоветовали поступать в харьковский институт иностранных языков. Параллельно Линов учился в институте физкультуры, а на конспиративных квартирах осваивал будущую специальность. Учили радиоделу, устройству тайников, осмотрительности. До сих пор Линов, закрывая сумку, не доводит "молнию" на несколько зубцов. Если кто-то залезет без его ведома, он увидит: "Неважно, что украдут что-то. Важно узнать, что проявляют интерес". На конспиративных квартирах он докладывал и о своих однокурсниках.
- Я отказывался, но они тонко подходили: представь, говорили, что ты руководитель и даешь Центру оценку тем, кого надо вербовать. Несколько моих рассказов тайно сняли на камеру - КГБ не доверял никому и считал, чем больше крючков воткнуто в человека, тем лучше.
Докладывал Юрий даже о своей возлюбленной. А жену ему подобрал комитет: посоветовали присмотреться к такой-то девушке. Он присмотрелся, и Тамара стала его радисткой. Ненадолго, правда, - уже во второй загранкомандировке у нее обнаружилось нервное расстройство.
- Как и многие, она не выдержала напряжения, и ее тут же списали - нервы, вторая группа. Работа разведчика очень тяжелая. Надо постоянно врать, нагрузки бешеные, сна не хватает. Когда зубришь очередной язык, используешь магнитофон - он ночью включается и барабанит 100 слов, во сне они чудесно запоминаются. Но потом возникает бессонница…
Обучение продолжалось семь лет, вместо диплома Линову выдали справку: "За время прохождения военной службы изучил английский, французский, немецкий языки. Подполковник Мыкытюк". Воинского звания тоже не присвоили. Уже став членом партии и уезжая работать за границу, Линов поинтересовался у своего куратора: как же так? Тогда дали младшего лейтенанта.
- До определенного момента к разведчикам относятся как к расходному материалу - пока не докажешь свою ценность. Как это происходит - непонятно, не объясняют ничего. Я просто всегда знал, что обо мне подумали. Если в тренировочном лагере ночью подняли, надо бежать и куда-то в темноте прыгать - я знал, что там будет сетка, и прыгал. И она там была. А другие не прыгали.
Первая стажировка прошла в ГДР, а затем была Австрия - там Линов получил в полиции настоящие документы на чужое имя. Потом Бельгия, где ему впервые стало по-настоящему страшно.
- В 1965 году де Голль выгнал НАТО из Франции, штаб-квартира альянса переехала в Брюссель. Меня тоже туда перебросили: хожу, осматриваюсь… И замечаю слежку! Это самое страшное, что может случиться с нелегалом. Избавиться от "наружки" невозможно, только хуже сделаешь - раз заметил, значит разведчик. Хожу дальше, а сам лихорадочно думаю: сообщать в Центр или нет? Уже то, что у меня сомнение появилось, плохо - докладывать надо обо всем. В общественном туалете "топтун" подошел и спросил, улыбнувшись: "Ты тоже такой?" Это был гей! А я, молодой и стройный, ему приглянулся. Дал ему в печень и вышел, испытав огромное облегчение.
Любимчик Андропова
Поработав в Европе, Юрий Линов из "расходного материала" перебрался в разряд ценных. Об этом не объявляли в приказе, но давали понять в мелочах. Например, с очередного задания он возвращался в отдельной каюте советского лесовоза, где находил бутылку виски. Да и задания становились все сложнее - это, наверное, главный показатель. Начальство называло его "любимчиком Андропова", только что назначенного председателя КГБ.
- В 1968 году, после Шестидневной войны, дипломатические отношения между СССР и Израилем были разорваны, и сильная агентура в этой стране осталась без руководства. Андропов, курировавший ближневосточное направление, написал: "Пошлем этого парня, пусть пошурует". Мне потом эту резолюцию показывали.
Перед отправкой в Израиль Линову сделали обрезание. По паспорту гражданин Австрии, он стал бизнесменом, представителем старейшей в мире страховой компании Ватикана. Эта работа позволяла ему беспрепятственно колесить по свету. Страховал Юрий Федорович в основном еврейские общины, в КГБ его прозвали "дежурным по сионизму".
- Мне и моей агентуре удалось похитить ядерные секреты Израиля и предотвратить войну в Сирии. В моей карточке записано: сэкономил шесть миллиардов золотых рублей. А мечтой было завербовать черного раввина, религиозного лидера африканских иудеев - по всем прикидкам через пару лет он должен был стать заметной политической фигурой. Но не вышло…
2 марта 1973 года, после встречи с агентом-ядерщиком, Линова задержала израильская разведка. Показали фотографии: "Мы многое про вас знаем. Вот вы на встрече с резидентом в Хельсинки". Суд был закрытым и скорым, приговор - 18 лет в тюрьме Рамла посреди пустыни. Сидел Юрий в коридоре для самых опасных. Его соседями были раввин, задушивший в религиозном экстазе свою невесту, первый еврей-фашист Меир Кохане и коммунист-радикал Кодзо Окамото, один из исполнителей теракта в аэропорту Тель-Авива. У него Линов учился японскому языку на прогулках.
- В тюрьме нельзя показывать, что тебе хорошо. Поэтому я постоянно жаловался на то и это, строчил жалобы… На самом деле в одиночке мне было хорошо. До этого сидел с сумасшедшим, тот на меня ночью с ножом бросился. Но я его остановил, - Юрий Федорович изобразил хук справа. - Вообще бокс в тюрьме помогал больше, чем иностранные языки.
Но и языки помогали тоже. Тюремной работой - плетением маскировочных сетей для израильской армии - Линов не занимался, поскольку считал себя военнопленным. Он учил других заключенных английскому. При помощи взяток те приходили к нему даже в карцер. Гонорар за уроки Юрий брал шоколадками.
Через два с лишним года Линова обменяли на семерых израильских разведчиков…
…И немедленно сослали.
- Я просился в Магадан - тогда семье осталась бы московская прописка. Но меня отправили в Киев. Сказали: "Пока твое дело разбирается, пока Андропов злой - спрячься, будто тебя и нет совсем". Сделали там под меня Центр зарубежной научно-технической информации, и я продолжал работать. Указаний никаких не было, поэтому я продолжал делать, что умею, - вербовал носителей ценной для нас информации.
Возвращение домой
В 1991 году Линов почувствовал, что разведка его отпустила. Советский Союз исчез, КГБ - тоже, а новой России и ее спецслужбам было не до него. Юрий Федорович вернулся на родину, в Калач, и решил заняться агробизнесом. Деньги были - родина платила щедро, связи тоже. Но купленная в Германии сельхозтехника, несмотря на мощную поддержку спецслужб, застряла на воронежской таможне.
- Мне потом рассказали, что единственным их заработком было содержание товара на таможенном складе. Вот и держали. А когда выпустили, посевная уже закончилась…
Так резидент советской разведки стал скромным пенсионером районного масштаба: изучает историю своих мест, выступает в школах, посещает краеведческие чтения. Только несколько раз в год ездит за границу - его приглашают переводчиком то в наши делегации, то в иностранные. И мечтает отучить земляков пить.
- Одно только правило немецкое внедрить бы нам: сначала есть, потом выпивать. Обидно, что везде у меня получалось, а в России - нет. Хотел своим примером показать, как надо, - не вышло. Теперь думаю повысить урожайность калачеевских почв с помощью лесоагромелиорации. Мой товарищ Виктор Шмыков разработал новый метод, будем его внедрять. Думаю, еще лет 20 проработать и увидеть результат.