Для композитора Бориса Грабовского явление его оперы "Горе от ума" на сцене Мариинского театра (она прозвучала в концертном исполнении) стало подарком к 85-летию. Свое "Горе от ума" Борис Грабовский писал более сорока лет - с 1976 года.
Имя Бориса Грабовского широкой публике малоизвестно, хотя его вклад в музыкальную историю Санкт-Петербурга очевиден. Сорок лет Борис Васильевич заведовал рубрикой "Наша песня" в журнале "Нева", куда приглашал для публикации новых сочинений Андрея Петрова, Валерия Гаврилина и заказывал песни другим, менее известным молодым ленинградским композиторам. Условием всегда было наличие в песне высококлассной современной поэзии. Нередко Грабовский специально знакомил молодых композиторов с известными поэтами, провоцируя на новые сочинения.
В опере Грабовского "Горе от ума" чувствуется дань уважения, которую композитор отдает музыке своих предшественников - и вальсам Грибоедова, и резким диссонансам Шостаковича. Возможно, именно от этого музыка оперы получилась насыщенной смыслами.
Воздушный романтизм ХIХ века то и дело прерывается здесь "сумбуром вместо музыки", наглядно демонстрирующим душевное смятение героя. Дирижер Заурбек Гугкаев с особым шиком продемонстрировал эти особенности произведения.
Автор либретто Борис Князь сократил пьесу до двух действий и шести персонажей. В сущности, перед нами разворачивается простенькая история на тему "шел в комнату - попал в другую". Чацкий (баритон Ярослав Петряник) обнаруживает, что ему предпочли другого, Софья (сопрано Эвелина Агабалаева) убеждается, что не любима избранником. Фамусов (бас Юрий Евчук) возмущен "не тем" выбором дочери. И честно говоря, слушателям трудно с ним не согласиться, услыхав Скалозуба: настолько колоритным, запоминающимся получился в исполнении Дениса Беганского этот бравый вояка.
Чтобы не потерять иной, гораздо более глубокий смысл грибоедовской комедии, композитор насыщает музыкальную ткань оперы многочисленными хорами. Хор здесь - это и фамусовское общество, сплетничающее на балу, и повседневные звуки внешнего мира (от колокольного перезвона до комментариев прислуги о своих хозяевах). Но не менее важную смысловую нагрузку несет хор, когда исполняет внутренние монологи героев. Дуэт Софьи и Чацкого "Блажен, кто верует", на все лады варьируемый хором, или хихиканье по поводу разочарования "от ума" - это ведь комментарии внутреннего голоса человека, который ведет непрерывный диалог со своим "я".
К слову, впечатление Грабовского от первого исполнения главного произведения его жизни было неоднозначным. "Я думал, что опера у меня грандиознее", - сказал он.
Возможно, это произошло потому, что концертное исполнение не предполагает балетных сцен, которые есть в опере. Не лучшим образом прозвучали в премьере и знаменитые монологи Чацкого. Однако важнее всех помарок то, что случилось главное: опера наконец была явлена слушателям.