Эмманюэля Макрона поддержала Франция "белых воротничков" - менеджеров, сумевших приспособиться к европейскому проекту и получающих от его реализации материальную выгоду. На то, насколько сомнительным и хрупким выглядит успех Макрона в первом туре выборов, обратила внимание швейцарская Neue Zurcher Zeitung: за придерживающихся антиевропейских взглядов г-жу Ле Пен и Жака-Люка Меланшона в совокупности проголосовали 42 процента французов, тогда как евроинтеграторство Макрона поддержали только 24 процента избирателей.
Тем не менее большинство западных аналитиков не хотят верить, что представитель "Национального фронта" станет хозяйкой Елисейского дворца, и упорно отдают победу Макрону. При этом они опираются на соцопросы, которые утверждают: 64 процента французов никогда не голосовали за партию Ле Пен и не собираются этого делать.
В 1976 году восьмилетняя Марин впервые столкнулась с проявлением терроризма - в дом, где она жила, неизвестные бросили бомбу - покушались на ее отца. Всю жизнь она сталкивалась с дискриминацией, связанной с политическими взглядами ее семьи, - в одном из интервью Ле Пен вспоминала, как на конкурсе по замещению должности секретаря судебного заседания ей открытым текстом объяснили: из-за фамилии у нее нет никаких шансов получить эту работу. Неудивительно, что даже те, кто не симпатизирует "Народному фронту", согласно проведенному газетой Le Monde опросу, называют Марин волевым (80 процентов) и готовым принимать решения (69 процентов) политиком.
Ничего подобного нельзя сказать о ее сопернике. "Типичным продуктом французской элиты" считает Макрона директор Германо-французского института в Людвигсбурге Штефан Зайдендорф. По его словам, у Макрона образование интеллигента, а сам он олицетворяет то, против чего ведет избирательную кампанию г-жа Ле Пен.
Но еще сложнее понять, как "вундеркинд", которого в его бытность министром экономики в правительстве столь нелюбимого французами президента Олланда закидывали яйцами протестующие против затеянной Макроном реформы рынка труда, всего за пару месяцев создал собственное политическое движение. Каким образом он сумел за столь нереально короткий срок с нуля привлечь 190 тысяч активистов и оставить на задворках избирательной кампании традиционные партии, чьи кандидаты не прошли во второй тур президентских выборов?
"Очень интересные выборы сейчас проходят во Франции", - прокомментировал в Twitter итоги первого тура президент США. Поучительность состоявшегося голосования для Трампа выглядит очевидной - в ходе собственной избирательной кампании нынешний американский лидер нередко презрительно отзывался о происходящем в Старом Свете и теперь, в свете французских выборов, получил дополнительное подтверждение справедливости своих оценок.
После совершенного накануне голосования теракта на Елисейских полях Трамп написал в Twitter: "Народ Франции больше не станет этого терпеть. Это окажет большой эффект на президентские выборы". Его комментарий многие аналитики в Европе сочли за скрытый комплимент в адрес Марин Ле Пен, поставившей во главу своей программы безопасность французов и жесткие антииммигрантские меры для противостояния террору.
Однако выяснилось, что жители Пятой республики предпочли взглядам Ле Пен "ауру свежести" и "незамыленности" Макрона, убежденного, что "беженцы стойкие и передовые люди", а миграционная политика канцлера Германии Ангелы Меркель спасла достоинство Европы.
Вызывает удивление и категоричный отказ французов проанализировать возможные последствия "Стартапа Макрона", как назвала свою статью немецкая Die Zeit. "Политологи, социологи, избирательные стратеги сходятся во мнении: Макрон блестяще продает продукт под названием "Макрон", - объясняет издание успех бывшего сотрудника банка Ротшильда. При этом избирателя, похоже, не слишком волнует, что скрывается за блестящим "фантиком", хотя выводы он мог бы сделать по итогам первых теледебатов. "Вы говорите уже семь минут, а я все еще не могу уловить ход ваших мыслей", - иронично заметила тогда Марин Ле Пен, обратив внимание на способность соперника выражаться пространно и максимально неконкретно. Die Zeit приводит примеры такого политического тумана. Например, когда Макрон говорит "революция", он на самом деле подразумевает старое как мир требование сократить число парламентариев. А когда называет себя "новым началом в политике", то забывает о том, что уже был поссорившимся с профсоюзами, не слишком успешным министром в кабинете Олланда.
Не менее поучительной для стран, имеющих дело с Евросоюзом, выглядит демонстративная беспринципность политической элиты Франции. Практически все противники Макрона, жестко критиковавшие его в первом туре (за исключением Меланшона), сразу после своего поражения немедленно призвали своих сторонников голосовать за 39-летнего "отпрыска политического истеблишмента", лишь бы не допустить Марин Ле Пен к власти. Впрочем, эксперты говорят, что у этого шага есть логическое объяснение - аморфное движение "Вперед", которое возглавляет Макрон, не сможет победить на парламентских выборах. А значит, в качестве президента Макрону придется сотрудничать с традиционными партиями, которые помешают новому главе государства реализовать предвыборные обещания. Например, не позволят урезать госрасходы на 60 миллиардов евро и сократить 120 тысяч госслужащих. Так что для нынешней политической элиты Пятой республики словно сошедший с лубочной картинки Макрон, который слабо разбирается в подковерных интригах, не отличается бойцовским характером, но при этом внешне симпатичный избирателям, куда безопаснее опытного и волевого политического тяжеловеса в лице Марин Ле Пен.
Что же касается потерявших чувство уверенности и надежду на будущее французов, которые внезапно увидели в Макроне нового "спасителя" только на основании того, что тот формально не является сторонником ни правых, ни левых взглядов и не принадлежит ни к одной из традиционных партий, то их ждет большое разочарование. Ультрарадикальный даже по меркам Брюсселя сторонник евроинтеграции, Макрон не более чем успешный "стартап" тех, кому не нужна сильная, успешная, самостоятельная в своих решениях, национально ориентированная Франция. И кто рассчитывает и дальше сохранять Париж в качестве нужного, но мало влиятельного статиста европейской политики.