Ятаган и балалайки
В первую очередь ветеран принялся расспрашивать знакомых и сослуживцев и искать документы, рассказывающие о колонии.
- Денег на приобретение экспонатов мне не давали, приходилось тратить свои, - вспоминает Владимир Кириллович. - А некоторые приносили раритеты только за бутылку водки.
Постепенно пенсионер увлекся музейным делом. И кроме материалов о самой колонии начал собирать сведения о поселке, рядом с которым она находится, о живших здесь людях.
В одном из залов музея выставлены церковные книги на старославянском языке. Тут же хранится простреленный в нескольких местах православный крест - по версии Кургузова, это дело рук большевиков. Рядом, в шкафчике со стеклянными дверками, закрытыми на замок, стоит бюст Ленина, лежит "Искра". Здесь же - балалайки, мандолины, гармошки, чучела зверей и птиц, проигрыватели и керосиновые лампы, утварь из деревенских домов, старинное оружие. Даже турецкий ятаган есть и каменное пушечное ядро. Стоит и древний на вид, но в рабочем состоянии патефон.
Недавно Кургузову принесли раритет - листовку политотдела 11-й армии красных с обращением ефрейтора 28-го Елатурского полка. Он призывает сослуживцев по белой армии "восстать против паразитов и угнетателей".
Барак в макете
Понемногу начала складываться история колонии. Она оказалась неразрывно связанной с тем, что происходило в стране. Сначала здесь основали проверочно-фильтрационный лагерь. В годы войны привозили немецких военнопленных. Один из них, по фамилии Гернер, вместе с родными даже не так давно сюда приезжал.
Документов тех лет сохранилось немало. Вот, к примеру, приказ о создании в 1943 году лазарета. Еще один - о ликвидации лагеря N 519.
- После войны сюда шли этапы из Воркуты, - рассказывает Владимир Кургузов. - Для самых буйных организовали штрафной лагпункт. Бандеровцев здесь размещали. Потом шпионов всех мастей. В общем, жесткий режим был.
Как содержались зэки, видно по макету барака усиленного режима образца 1946-1960 годов. Условия явно не санаторные.
У Кургузова солидная коллекция "рукоделия" заключенных - самодельные заточки, пистолеты, болванки для гранат. В толстом томе подшивки "Роман-газеты" - тайник для ножа. Оружия в музее много - маузеры, берданки, сабли, штык-ножи, даже пулемет есть.
- Как-то обстреляли вышку с часовым, - вспоминает хранитель музея. - А через несколько лет нашли в лесу духовое ружье, переделанное под стрельбу малокалиберными патронами. Сейчас это тоже экспонат, причем вполне исправный.
Тут же солдатская и офицерская форма, папахи. Отдельно хранятся награды, переданные в музей сотрудниками. Есть экспозиция, посвященная тем, кто служил в исправительной системе.
Политические зэки
Во времена Советского Союза ИК-35 была широко известна за пределами Пермской области. Еще бы, ведь здесь отбывали сроки диссиденты, политические заключенные - Владимир Буковский, Натан Щаранский и многие другие.
- Хорошо помню их, - рассказывает Владимир Кириллович. - Они выделялись на общем фоне лагерного контингента. Очень вежливые и культурные люди. Обращались ко всем на "вы" и требовали, чтобы к ним так же обращались.
Но не всем надзирателям, или, как их официально называли, контролерам, давалась культура общения. Один прапорщик-туркмен постоянно становился объектом жалоб со стороны политических. Он плохо говорил по-русски и все время "тыкал" диссидентам. Те возмущались.
На память о пребывании "политиков" в музее хранятся лицевые счета, где записывались суммы, потраченные ими в лагерном магазине. На прикрепленных фотографиях совсем молодые лица.
- Когда они эмигрировали, так сразу начали рассказывать, как их тут колотили, издевались над ними, - вспоминает Кургузов. - Да кто бы стал связываться с ними? Тут же постоянный строжайший надзор был. К тому же все они отбывали наказание по делам КГБ, а колония тогда входила в МВД. Между этими учреждениями всегда "контры" существовали. Так что никаких происков.
Быт у политических организован был получше, чем у прочих сидельцев, тех, что по уголовным статьям. Находилось их тут немного, располагались отдельно. Диссиденты выписывали очень много прессы. Каждый день на почту станции Всесвятская из колонии ездил автомобиль забирать письма, газеты и журналы для них.
Сейчас о тех временах напоминает памятная доска в обрамлении колючей проволоки на стене одного из зданий: "Отсюда уходили на волю последние политические заключенные коммунистического режима".
Скоро выставка
Всего в музее более полутора тысяч экспонатов. А сколько документов, книг, Кургузов и сам не знает.
- Я же один здесь, - объясняет Владимир Кириллович. - Времени совсем нет. Даже каталог составить некогда.
К нему приезжают со всего мира. В книге отзывов отметились посетители из США, Германии, других стран - за год бывает 400-500 человек.
Раньше к работе Кургузова относились как к необычному увлечению, и помогали ему только сотрудники колонии. Сегодня его трудами заинтересовались. Кургузов отбирает экспонаты и документы для передвижной выставки, которая откроется в здании краевого ГУФСИН, потом переедет в военный институт на Гайве, а оттуда в учебное заведение ФСИН на Бахаревке.
За каждым документом, каждым экспонатом маленького самодеятельного музея в колонии, что укрылась в далекой таежной глуши, человеческие судьбы. Тысячи людей - и справедливо осужденных, и невинных - побывали здесь.
- Колония всегда жила так же, как и вся страна, - говорит Кургузов. - Сначала бараки без всяких удобств. Постепенно быт улучшался и у сотрудников, и у осужденных. Эх, столько здесь всего произошло. Надо сохранить все это в памяти людей.
В 1990-х годах в тайге охотники наткнулись на остатки заброшенного лагеря - поваленные вышки, сгнившие бараки, колючая проволока на упавших столбах. Что здесь было? Кто здесь мучился? Этого выяснить не удалось. Скорее всего, жили поселенцы. Люди старшего поколения на севере края помнят, что в лесу видели плакаты "Чекисты, помните побег Павлова!". А кто этот Павлов, явно доставивший немало головной боли правоохранителям той поры, никто и не знает.
Адрес музея ИК-35 - Пермский край, Чусовской район, поселок Центральный.