Давать прогнозы относительно климата - самое неблагодарное дело. Но очевидно, что климатическая система достигла критического состояния, мы видим это невооруженным глазом - в природе происходит такое, чего ранее никогда не было. Разве в Сибири бывали торнадо? Нет. А сейчас их снимают на мобильные телефоны.
Изменение климата Сибири волнует не только нас, местных жителей. За ним очень внимательно следят во всем мире. Именно сибиряки первыми сталкиваются с тем, что может начаться в других арктических регионах. Ведь глобальное потепление проявляется неравномерно: на экваторе климат почти не меняется, в Антарктиде он меняется незначительно. Самые большие изменения происходят в Арктике, но неравномерно. Недавно я был в Исландии. Она тоже считается приарктической территорией, но в то время зимой там было минус один и на побережье совсем не наблюдалось снега, потому что территория находится почти в самом начале теплого Гольфстрима. В Сибири же, особенно в Западной, изменения максимальные, это так называемые hot spots (горячие точки) климатических изменений. Из-за контрастности, континентальности и суровости климата многие изменения, которые происходят у нас, - более резкие, драматичные, чем в других макрорегионах планеты, и иногда они начинаются на несколько лет раньше.
Для того чтобы отслеживать эти процессы, три года назад мы стали строить SecNet (Siberian environmental change network) - Сибирскую сеть по изучению изменений окружающей среды на базе Центра исследований Томского госуниверситета "Транссибирский научный путь". Мы создали два мегапрофиля для пробоотбора и экологических исследований, объединенных одной задачей. Один из них - широтный в Западной Сибири - от высокогорья Алтая до глубокой Арктики. Второй - меридиональный, он пока только формируется.
Это уникальные структуры, линейно протяженные с юга на север и с запада на восток, вдоль которых мы осуществляем исследования, проводим мониторинг изменений окружающей среды в различных параметрах. Всего в SecNet входит около двух десятков станций. У каждого коллектива есть своя специфика: одни изучают биоразнообразие, другие проводят биогеохимические исследования, третьи - ландшафтные, экологические и так далее. Но организация сети позволяет смоделировать некий набор параметров, показателей, свойств окружающей среды, которые могут измеряться и изучаться на любой станции, независимо от специфики.
SecNet - сеть открытая, и в нее могут вступать новые члены, в том числе зарубежные. И она давно не сибирская, а международная. Здесь приятно отметить, что мы оказались первопроходцами - такую же сеть захотели сделать канадцы и американцы. Терри Каллаган привозил к нам Дэвида Хика из канадского университета Альберта. Они пытаются организовать у себя мегапрофиль с юга на север и во многом будут пользоваться нашими наработками, идеологией, подходами. Мы проторили дорогу. Кстати, уже есть договоренность объединить нашу часть мегапрофиля с канадским. Захотели войти в него и китайцы - представители университета Сунь Ятсен в Гуанчжоу, одного из самых сильных в Китае, и исследователи из Лаоса, Филиппин. Получается супермегапрофиль, который перекидывается через полюс в Северную Америку и продляется почти до экватора. И именно у нас, томичей, здесь приоритет во всех вопросах - это редчайший случай, когда мы действительно были первыми в мире.
Анализируя данные, полученные в результате работы SecNet, мы сможем давать более точные прогнозы и в какой-то мере заниматься профилактикой. Но это всегда будет несколько сценариев. Раньше ряды наблюдений работали как часы. В детстве мы знали: если в Москву пришел циклон (оттепель со снегом), то через полторы-две недели он докатится до нас, и около двух недель в Томске будет стоять теплая погода, которая сменится морозом. Сейчас такого не бывает - "конвейер" перестал работать. Это все - следствие глобального потепления. Кто-то этому радуется: мол, хорошо, в Сибири теплее стало. В целом да, теплее, мы даже начинаем высаживать более южные растения. Но и вредители появляются такие, каких здесь никогда не было. Колорадский жук распространяется на север до ста километров в год.
Сейчас наша задача - научиться делать в какой-то степени оправданные прогнозы, даже оправданные своей неопределенностью. Потому что в эпоху перемен устойчивая неопределенность становится единственной определенностью. Я не могу сказать, теплой окажется следующая зима или холодной. Но точно знаю, что количество катастрофических событий будет на двадцать-тридцать процентов больше, чем нынче. Если власти не начнут более плотно работать с экспертным сообществом, то экономические потери станут гигантскими.
Взять для примера пожары в Хакасии в 2015 году. Их можно было предсказать: в тот год выдались очень сухая осень и зима, снега не выпало вообще. Логично было предположить: весной, когда начнутся палы, сильные ветры, характерные для региона, моментально разнесут огонь по пересушенной степи. Но логично это для ученого, а власти не обратили на погоду никакого внимания, не привлекли экспертов-экологов. В итоге - десятки человеческих жертв и ущерб в несколько миллиардов рублей. В этом году в Хакасии снова не было снега, а соседнюю Тыву, наоборот, завалило очень сильно, хотя климат в ней всегда был суше. Это тоже следствие крайней нестабильности климатической системы, и нам нужно учиться жить в этих условиях.